– А что Поводырь?

– Он ведь бил вас? Причем бил при свидетелях.

– Верно, бил, а администрация наблюдала избиение и даже в ус не дула… Кстати, причем здесь Поводырь? Он-то, кажется, жив-здоров.

– Ничего подобного, – Адмирал хмуро покачал головой. – Вскоре после вашего отъезда Поводырь скончался.

– Вот как?

– А вы удивлены? Уже проведено экстренное вскрытие. Установлена смерть от ишемической болезни. Проще говоря – инфаркт.

Я нахмурился. В памяти промелькнуло мутное воспоминание и тут же погасло. Кажется, что-то связанное с Осипом, но об Осипе они не должны были знать ни в коем случае.

– А вы знаете, что этот ваш Поводырь сломал мне нос?

– Разумеется, я в курсе. И считаю, что у вас был веский повод для мести.

– Да как же я мог отомстить этому бугаю! Вы видели его грудную клетку? А бицепсы? Сомневаюсь, что даже ваши бычки сумели бы его одолеть.

– Мои бычки?… Ах, вон вы о чем! – Адмирал рассмеялся, но как-то суховато, неискренне. – Не знаю… Хотя, думаю, что справились бы. Даже наверняка. Вам ведь это как-то удалось, вот и мы не лыком шиты.

– Тем не менее, Керосинщик все же пропал… – пробормотал я задумчиво. – А он был пострашнее Поводыря.

Тонкие пальцы Адмирала сплелись в напряженный узел, на секунду изменили цвет. На лбу моего собеседника выступили бисеринки пота.

– Потому я и пытаюсь выяснить все обстоятельства случившегося. – С натугой выдавил он из себя. – Если же говорить о Керосинщике, то здесь действительно случай необычный. То есть, я хочу сказать, что Керосинщик не был обычным больным. В отличие от прочих пациентов его отличали способности, которые трудно именовать нормальными.

– Что, например?

– Бросьте! Вы и сами о них прекрасно знаете! – Адмирал суетно передернул плечами. – До сих пор, скажем, не выяснено, откуда этот человек добывал керосин. Да и с огненной плазмой этот пациент был, судя по всему, на короткой ноге. Вблизи Керосинщика постоянно что-нибудь вспыхивало и загоралось. Только за время его пребывания в больнице было зафиксировано более десятка необъяснимых возгораний. Имела место и парочка вполне серьезных пожаров.

– Занятно. И что же дальше?

– Ничего. Среди этих случаев был и такой, что наводит на мысль о предумышленном нападении. Вспыхнула одежда на санитаре, который накануне не слишком ласково обошелся с Керосинщиком.

– Представляю себе!…

– Что вы себе представляете? – на щеках Адмирала Корнелиуса выступили пунцовые пятна.

– Представляю себе это ваше неласковое обращение… Так он сгорел? Я имею в виду санитара?

– По счастью, нет. Его вывезли из больницы с сильнейшими ожогами. – Адмирал неуютно поежился. – Признаюсь, столь беспокойный пациент нас тоже не слишком устраивал, но согласитесь, на воле он представлял бы для нас значительно большую угрозу.

– И вы решили с ним примириться?

– Не совсем, но… Все, что мы опробовали на этом человеке, оказалось недейственным.

– Что значит – опробовали? Вы что, пытались его убить?

– Я не знаю всех подробностей проводимых экспериментов, поскольку этой темой занимались другие люди, но… – Адмирал на минуту замолчал. – Как бы то ни было, этого человека в больнице боялись. Боялись практически все. Судя по всему, такое положение вещей устраивало и его самого. Но теперь он пропал.

Я пожал плечами.

– Ну и что? Если, по вашим словам, он действительно являлся колдуном, значит и логичных объяснений в его поступках искать не приходится. Колдунам, знаете ли, свойственно иногда пропадать. Колдуны на то и колдуны.

– Так, может, вы тоже колдун? – Адмирал глянул на меня исподлобья. – Кто еще мог уничтожить Керосинщика, как не свой такой же? Тем более, что я располагаю достоверными сведениями о том, что Керосинщик собирался вас выжить из больницы.

– Не только меня.

– Возможно, но именно в вашем случае у него возникли проблемы. Сильных конкурентов мало кто любит. Но неприязнь Керосинщика обернулась против него самого.

– С чего вы это взяли?

– Больничные листы, дорогой Петр Васильевич! Худо-бедно, но они все-таки отражают динамику состояния больного. Так вот, у бедолаги Керосинщика нелады со здоровьем стали отмечаться сразу после вашего появления в больнице. Давление, пульс, энцефалограммы – все полетело в тартарары. В день же, когда вам прооперировали сломанный нос, у него впервые наблюдался нервный приступ. Что-то вроде эпилептического припадка.

– Причем здесь я?

– Вам лучше знать, Петр Васильевич. Подумайте.

– О чем? О том, что нужно поделиться информацией с вами? Но чего ради? Не вам ли, уважаемый, я обязан своим возмутительным пленением?

– Прежде всего, вы обязаны мне сегодняшним освобождением!

– Вы называете это свободой? – я указал рукой на высокий забор, на колючую проволоку, на охранников, прогуливающихся по тропинкам сада.

– Сожалею, но все это делается для вашего же блага. Вам жизненно необходимо поправить здоровье. Кроме того, не забывайте о своих многочисленных врагах. Ну, а мои люди в состоянии обеспечить самую надежную охрану.