Леви–Стросс высоко оценивает мифологическое мышление с точки зрения его возможности к обобщениям, классификации и анализу, считая его вполне «научным» и уже вовсе не примитивным (в отличие от многих своих предшественников). Он усматривает в нем особую логику, которую считает настолько мощным инструментом классификации и анализа, чтобы создать субстрат современной цивилизации. Он говорит об интеллектуальной гибкости первобытной мысли, широко оперирующей различными логическими возможностями, а не только рабски непосредственно отражающей племенные социальные структуры. Критики упрекали Леви–Стросса за то, что он, по их мнению, идеализировал первобытную логику. По сути, именно анализ логики и логических структур мифа и составляет основное содержание его работ о мифе.

Леви–Стросс говорит о важности этнологического описания, которое он называет синхроническим, структурным описанием. Он считает его «дополнительным» по отношению к историческому, диахроническому, событийному. Таким образом, он подчеркивает важность парадигматического (структурного) уровня исследования, не менее важного, нежели синтагматический, т.е. повествовательный план. Изучая один и тот же предмет – социальную жизнь, ставя перед собой одну и ту же цель – лучше понять человека и отличаясь друг от друга методологически способами исследования, как отмечает Леви–Стросс, «история и этнология выбирают точки зрения, дополнительные по отношению друг к другу: история обобщает данные, относящиеся к сознательным проявлениям общественной жизни, а этнология – к ее подсознательным основам»[91].

Без сомнения, два описания имеют – каждый – свой фокус, и они не совпадают, так сказать, по шкале ценностей. Леви–Стросса упрекают в «антиисторизме» (аналогичную критику высказывали, как уже говорилось, и в адрес М. Элиаде). Он полагает, что историческая наука страдает субъективизмом из–за слишком тесной связи с индивидуальным сознанием исследователя, из–за ориентированности на поверхностный, событийный слой, что делает совершенно мнимой пресловутую историческую непрерывность.

Структурный подход позволил Леви–Строссу развернуть анализ мифов как самого характерного продукта «примитивной» духовной культуры. В своем фундаментальном четырехтомном труде «Мифологичные» (1964 —1971) он дает структурную мифологию в действии, в развитии, в трансформации, на основе анализа сотен (!) мифов американских индейцев.

Леви–Стросс, выдвигавший на первый план структурный уровень, а не повествовательную сторону мифа, очень тонко почувствовал значение этих оппозиций, подвижных и динамичных (поскольку они находятся в постоянных трансформациях) и за счет этого делают «живым» сам миф. Подвижность данных оппозиций Леви–Стросс усматривает в том числе в существовании так называемых «маркированных» и «немаркированных» членов оппозиций, а также в возможности снятия противопоставления, за счет чего возникают новые ассоциативные связи и новые смысловые конфигурации.

Конечно, в работах Леви–Стросса мы не можем не усматривать переноса методов анализа, заимствованных из других сфер знания – из лингвистики, музыковедения. Однако, на наш взгляд, это не может не вызывать определенного интереса в качестве эксперимента в области поиска научного языка для исследования мифа.

Вообще, миф настолько сложная (в смысле действующих внутри него знаковых структур и механизмов) и настолько всеохватывающая система, поскольку, как будет показано в дальнейшем, миф инкорпорирован во все сферы духовной культуры социума, что на сегодняшний день просто нет (еще не сложилась), методики исследования, которая бы в полной мере соответствовала природе мифа, как нет и адекватной теории мифа вообще.

Остаются также и сложности в смысле формирования языка описания. Понятно, почему в исследовании мифа используются методы и категории то из науки о языке, то из музыки, то из психологии, то из искусства, т.е. как раз тех областей, в которые «проник» миф, в которых он «проявился», «манифестировался». Иначе говоря, речь идет о спонтанном поиске своего рода метаязыка, который, несомненно, появится благодаря усилиям представителей разных, смежных гуманитарных – и даже негуманитарных – дисциплин. Достаточно вспомнить влияние на науку о мифе достижений таких наук, как биология, кибернетика, информатика и даже физика (ср., например, часто используемый Юнгом и Леви–Строссом термин «энтропия»).

Стоит остановиться на очень важном, с нашей точки зрения, положении Леви–Стросса, которое явно имеет отношение к знаковой природе мифа. Леви–Стросс утверждает, что набор обозначающих в мифологии в известном смысле предшествует обозначающим, и обозначающее может удержаться в мифе после исчезновения обозначаемого. Более того, он говорит об избыточности обозначающих.

Здесь намечается явная корреляция с тезисом о примате структуры, примате формы по отношению к содержанию. (Вспомним, аналогичные положения Юнга об архетипах.) Кстати, та же избыточность характерна и для языка, где действуют аналогичные основополагающие принципы. Леви–Стросс считает, что в мифе эта избыточность преодолевается расчленением мифологических элементов различными «уровнями» и «кодами». В этом отношении я осмелюсь высказать предположение, что избыточность эта как раз и есть результат «действия» множественных кодов, которые, в свою очередь, обусловлены сложной в смысловом отношении природой знака как такового.

Рассматривая отдельные мотивы в свете парадигматического анализа, Леви–Стросс акцентирует внимание на цельности мифического сюжета, которая, с его точки зрения, обнаруживается благодаря повторам (что опять имеет отношение к проблеме избыточности описания), но сама держится на логических оппозициях. Другими словами, можно сказать, что логические структуры образуют своего рода семантический каркас мифа. Эта цельность и неразложимость на синтагматические звенья, хорошо ощущается, на наш взгляд, в мифонимах (именах божеств), которые, по сути, – «свернутые мифы», повествования о неких событиях, свернутые в емкую формулу, своего рода имя. Таким образом, как видно из результатов исследований Леви–Стросса, в мифе, с одной стороны, действуют механизмы, воспроизводящие информацию в избыточном виде, а с другой – существуют средства сворачивания информации в предельно емкую в смысловом отношении «массу».