– А ты ешь светлячков из пакета, - сказала Холлиберри Без-пера Маккой.
– Я сама видела.

– Именно так, дитя, - кивнул Зебедия Т. Крокастль.

– А ты помнишь эту неразбериху, Крокастль?
– спросил Огастус.

– Еще бы не помнить, - сказал Крокастль.
– И тебя помню. Ты тогда был не старше, чем вот Холлиберри сейчас. Только ведь неразбериха бывает всегда, Огастус, а потом она заканчивается, и вот уже нет никакой неразберихи. Это как солнце, которое встает и садится.

Джеки Ньюхаус и профессор Манделей тем же вечером обнаружили Крокастля под насыпью железной дороги. Он жарил что-то в жестянке, поставленной на кучку горящих углей.

– Что жаришь, Крокастль?
– спросил Джеки Ньюхаус.

– Угли, - ответил Крокастль.
– Для очистки крови и облагораживания духа.

На дне жестянки лежали мелко наломанные сучки липы и орешника, почерневшие, дымящиеся.

– Ты серьезно собрался есть эти уголья, Крокастль?
– спросил профессор Манделей.

Вместо ответа Крокастль лизнул пальцы и выудил из жестянки уголек, который шипел и искрился у него в пальцах.

– Неплохой трюк, - заметил профессор Манделей.
– Вот так, наверно, выступают в цирке пожиратели огня.

Крокастль бросил уголек в рот и раскусил его старыми острыми зубами.

– Именно так, - сказал он.
– Именно.

Джеки Ньюхаус откашлялся.

– Тут вот какое дело, - сказал он.
– У профессора, да и у меня тоже, есть серьезные опасения насчет предстоящего путешествия.

Зебедия мерно жевал уголек.

– Уже остыл, - сказал он, вытащил из углей палку и откусил от нее кончик, светившийся оранжевым.

– Это фокус, - сказал Джеки Ньюхаус.

– Еще чего!
– обиделся Зебедия Т. Крокастль.
– Это вяз.

– У меня самые дурные предчувствия, - заявил Джеки Ньюхаус.
– От своих предков я унаследовал прекрасно развитое чувство самосохранения, которое нередко заставляло нас трястись от холода на крышах и отсиживаться в речных заводях, на шаг опережая закон или толпу родственников с ружьями и вполне обоснованными претензиями; и именно оно, это чувство, подсказывает, что мне не стоит ехать с вами в Солнечный город.

– Я ученый, - сказал профессор Манделей, - и, следовательно, обладаю прекрасно развитым здравым смыслом, который, впрочем, вряд ли смогут оценить те, кому не приходилось выставлять оценки за контрольные работы юных дарований, не читая самих работ. Я также нахожу, что все это крайне подозрительно. Если эта птица-солнце настолько вкусна, почему я никогда не слышал о ней?

– Да слышал ты о ней, старина. Слышал, - ответствовал Зебедия Т. Крокастль.

– Кроме того, я являюсь экспертом по географическим особенностям местности от Тулсы, штат Оклахома, до Тимбукту, - продолжал профессор Манделей.
– И ни разу ни в одной книге не встречал упоминания о Солнечном городе в Каире.

– Не встречал упоминания?
– удивился Крокастль.
– Да ты рассказывал о нем в своих лекциях.

И он окунул дымящийся уголек в плошку с острым соусом, бросил его в рот, тщательно разжевал и проглотил.

– Я не верю, что ты их взаправду ешь, - сказал Джеки Ньюхаус.
– Но даже смотреть на этот фокус мне противно. Похоже, мне пора идти.

И он ушел. Профессор Манделей тоже исчез. Впрочем, он был настолько призрачно прозрачен, что полной уверенности, здесь он или нет, не было никогда.

Вирджиния Бут споткнулась о Зебедию Т. Крокастля на пороге своего дома ранним утром. Она возвращалась из ресторана, о котором должна была написать статью. Она вышла из такси, споткнулась о Крокастля и растянулась в полный рост.

– Ух ты!
– сказала она.
– Вот это я слетала!

– Еще как слетала, Вирджиния, - отозвался Зебедия Т. Крокастль.
– У тебя случайно с собой нет чего-нибудь навроде спичек?

– Спички где-то были, - ответила она и принялась рыться в своей очень большой и очень рыжей сумке.

– Вот, держи.

Зебедия Т. Крокастль откупорил бутыль ядовито-лилового денатурата и аккуратно отлил порцию в пластиковый стаканчик.

– Денатурат?
– удивилась Вирджиния Бут.
– Никогда не думала, что ты пьешь эту дрянь, Зебби.

– И я не думал, - ответил Крокастль.
– Редкостная гадость. Гноит кишки и напрочь сносит вкусовые сосочки. Просто жидкость для заправки зажигалок добыть негде, в такую-то рань.

Он чиркнул спичкой, поднес ее к поверхности денатурата в стаканчике, и спирт занялся неверным пламенем. Зебедия съел спичку, прополоскал горло горящей жидкостью и выдохнул клуб огня, который пронесся над тротуаром и спалил мимоходом старую газету, валявшуюся поодаль.