Ник облегченно вздохнул, заметив перемену в Болджере.

– Мне нужно, чтобы хватило на надгробный камень, - объяснил он.
– На надгробие для одного моего друга. То есть подруги. Ну, то есть и не подруги вовсе, просто мы с ней недавно познакомились. Она мне ногу лечила, понимаете?

Эбенезер Болджер, не обращая особого внимания на детскую болтовню, провел мальчика за прилавок и открыл дверь в кладовку, маленькую комнату без окон, загроможденную доверху картонными коробками со всяким старьем. В углу стоял большой старый сейф. Еще там были ящик, полный скрипок без струн, куча облезлых чучел, несколько стульев без сидений, груды книг и журналов.

Рядом с дверью стоял маленький столик. Эбенезер Болджер подвинул к нему стул и уселся, не предложив Нику сесть. Он открыл ящике стола, где Ник разглядел початую бутыль виски, и вытащил почти пустой пакет с печеньем. Достав одно, он протянул его мальчику, а сам включил лампу на столике и снова погрузился в изучение броши, разглядывая красно-оранжевые вихри в камне и скрепы черного металла. Он с трудом сдержал дрожь, когда его взгляд упал на головы змея.

– Старая вещь, - сказал он.
– Она (не имеет цены, подумал он) вряд ли стоит дорого, но всякое бывает.

Ник помрачнел. Эбенезер Болджер на всякий случай решил ободрить его.

– Мне только надо убедиться, что она не краденая, а то я тебе и пенса не дам. Ты взял ее в шкатулке у мамы? Или стащил в музее. Можешь рассказать мне все. Я никому не скажу. Просто мне нужно знать.

Ник покачал головой и принялся за печенье.

– Так где ты ее взял?

Ник молчал.

Эбенезер Болджер не хотел расставаться с брошью, и все же положил ее на стол и подвинул к мальчику.

– Не хочешь сказать, - он пожал плечами, - тогда забирай. Хочешь, чтобы я тебе доверял - доверься мне. Рад был иметь с тобой дело. Извини, но так не выйдет.

Ник забеспокоился. Потом он сказал:

– Я нашел ее в одной старой гробнице. Но где - не скажу.

Он замолчал, увидев, как из-под маски дружелюбия на лице Эбенезера Болджера проступила неприкрытая алчность.

– И много там еще такого?

– Если вы не хотите ее покупать, пойду к другим, - сказал Ник.
– Спасибо за печенье.

– А ты что, торопишься?
– задержал его Болджер.
– Мама с папой ждут, что ли?

Мальчик покачал головой, и понял, что лучше было бы кивнуть в знак согласия.

– Никто, значит, не ждет. Отлично.

Эбенезер Болджер накрыл брошь ладонью.

– А теперь рассказывай, где ты ее нашел. Быстро!

– Не помню, - сказал Ник.

– Нет, так уже не пойдет. Ты давай вспоминай точно, где ты ее нашел и что там еще есть. А потом, когда вспомнишь, мы еще поговорим и ты все расскажешь.

С этими словами он встал, вышел из комнаты и запер дверь за собой большим железным ключом.

Он разжал ладонь, уставился на брошь и алчно ухмыльнулся.

Колокольчик над дверью в лавку звякнул, давая ему понять, что кто-то вошел, и он испуганно огляделся, но в лавке никого не было - просто дверь была приоткрыта, и он закрыл ее, а потом, для пущей уверенности, перевернул вывеску на двери, чтобы с улицы было видна надпись «Закрыто». Он задвинул засов, чтобы не мешали случайные назойливые посетители.

За окном осенний день из золотого стал серым, и на грязное стекло упали первые капли мелкого дождя.

Эбенезер Болджер поднял трубку с телефона на прилавке и набрал номер, стараясь не обращать внимания на мелкую дрожь в пальцах.

– Золотая жила, Том, - сказал он.
– Быстро давай сюда.

Ник понял, что попался, когда услышал, как ключ повернулся в замке. Он потянул ручку, но дверь не подалась. Он ругал себя за то, что как дурак, дал себя заманить в ловушку, что не поверил первому впечатлению и сразу не бросился бежать, когда увидел этого кислорожего типа. Он нарушил все кладбищенские правила и все пошло наперекосяк. Что скажет Сайлас? Или мистер и мистрис Оуэнс? Он почувствовал, как подступает приступ паники, и подавил его, задушив в зародыше. Все будет хорошо. Он точно знает. Конечно, надо как-то выбираться.

Он осмотрел комнату, ставшую его ловушкой. Это была всего лишь кладовка, а в ней - стол. Кроме двери, другого входа не было.

Ник открыл ящик стола, но там были только баночки с краской (чтобы подновлять старые вещи) и кисточка. Может, плеснуть краской в лицо торговцу, он зажмурится, и хватит времени, чтобы сбежать? Он открыл одну баночку и сунул туда палец.

– Чего делаешь?
– услышал он над ухом.

– Ничего, - ответил Ник, плотно закрыл крышку на банке и сунул ее в глубокий карман куртки.

Лиза Хемпсток с сомнением посмотрела на него.

– Ты зачем здесь?
– спросила она.
– И что это за жирняк там, за дверью?

– Это его лавка. Я хотел ему продать одну вещь.

– Зачем?

– Не твое дело, вот.

Лиза фыркнула.

– Вообще-то тебе пора идти на кладбище, - заявила она.

– Как? Он меня запер.

– И что? Ускользаешь через стену…

Он покачал головой.

– Я не умею. У меня только дома получается, да и то потому, что меня наделили кладбищенской свободой, когда я был маленький.