Ваша покорнйшая Дочь.

Вс наши служители думаютъ, что я скоро поду, госпожа Жервисъ всмъ имъ сказала, что вы состарлись, и безъ меня жить не можете, и для тово меня отпускаютъ, однако кажется они не очень тому врятъ, а узнали все такимъ манеромъ: когда я шла по Але въ большой залъ мимо нашева господина, казначей слышалъ, что онъ спросилъ, кто тамъ? Памела я ему отвчала, умилосердись говорилъ онъ, долголи теб жить здсь? Покудова камзолъ до шью? Государь мой я ему отвчала, онъ уже почти вышитъ. Мн кажется онъ сурово сказалъ, давно уже вышить можно. Поврите государь мой я ему отвчала, что всякой день съ утра и до вечера за нимъ сижу, для того, что очень много въ немъ работы, а онъ мн сказалъ для тово разв что у тебя больше перо въ рукахъ, нежели игла. Мн такая лнивица въ домъ не надобна.

Удивился онъ увидя господина Іоанаана, что ты здсь длаешь: спросилъ ево? Казначей отъ сего ороблъ, а я запривыкнувъ къ такимъ словамъ суровымъ залилась слезами, и пошла жаловаться госпожъ Жервисъ. Ета любовь она отвчала, сколько онъ представляетъ разныхъ въ себ явленія, а иногда и весьма противные сердечному своему желанію.

Отъ того времени вс въ дом одинъ по одному часто спрашивали госпожу Жервисъ, какъ ето? Зачто мы потеряли Памелу, что она здлала? Она имъ тоже отвчала что и прежде. Госпожа Жервисъ говорила, поврь мн Памела, что ты великую премну въ нашемъ господинъ учинила, изъ самова веселова и ласковова человка здлался самой печальной и угрюмой на свт, въ твоей одной власти возвратить ему прежнее веселье, но я надюсь, что ни когда тово не здлаешь по ево желаніямъ. Сіи слова отъ единой ко мн милости ея происходили, и довольно значили, что она о намреніяхъ ево имла худое мнніе, а понеже я знала, что ей боле моево оные извствы, то наипаче меня и побуждало, скоре къ вамъ возвратится.

Между тмъ господинъ вашъ пришолъ, говорилъ госпожъ Жервисъ о домашнихъ нуждахъ, ожидая къ себ въ тотъ день гостей обдать, а у меня на тотъ разъ вс глаза заплаканы были съ ево не милостивыхъ словъ. То какъ скоро онъ вошолъ, я тотчасъ и обернулась лицемъ къ окошку, правильно говорилъ мн отвращаешь ты лице свое злое, радъ бы я былъ и доволенъ, ежелибъ ево когда не видалъ. Госпожа Жервисъ спросилъ у ней, скажи мн долголи ей еще сидть за камзоломъ? Я бы Государь мой говорю ему, взяла ево съ собой ежелибъ вы позволили и чрезъ то ваши глаза не будутъ видть бдной и противно вамъ Памелы.

Госпожа Жервисъ, онъ выслушавъ говорилъ ей, я не думаю чтобъ въ свт другой такой зврь былъ, какъ сія двка? она всякова обворожитъ, и васъ, которая лутче должна людей знать, заставляетъ признавать себя Ангеломъ. Я хотла изъ палаты вонъ вытти думая, что какъ онъ ни сердитъ, однако не захотлъ бы довести меня до того, чтобъ я просила позволенія остатся дома. Но онъ сказалъ, постой я теб приказываю, а по томъ взялъ меня за руку. лла въ страх, и вскричала, пос государь мой, а онъ такъ сильно давилъ мою руку, что у меня пальцы за болли.

Казалось, что онъ хотлъ говорить со мною, но вдругъ остановясь, сказалъ: поди вонъ. Я тотчасъ оставя его побжала, а онъ остался съ госпожею Жервисъ и много говорилъ съ нею, какъ она мн посл сказывала; между протчимъ сожаллъ, что онъ говорилъ со мною громко, и т разговоры слышелъ господинъ Іоанаанъ. Надобно вамъ сказать что господинъ Іоанаанъ нашъ казначей, человкъ старой и постоянной, волосы блые такъ уже какъ снгъ, и правду сказать человкъ достойной. Какъ скоро я вышла, и шла съ лсницы онъ со мною повстрчался, и взявъ меня тихонько за руку а не такъ какъ господинъ нашъ, говорилъ, пріятная и дорогая Памела? что ето, что я слышалъ? Я много сожалю и ежели бы другая была въ вашемъ мст, я бы винилъ много. Благодарствую господинъ Іоанаанъ я ему отвчала, но ежели не хотите потерять своево мста, бойтесь какъ увидятъ что вы говорите съ такою двкою какъ я, и заплакавъ горько отъ нево побжала что бы не видали какъ онъ сжалился, видя мою бдность.

Скажу еще вамъ ласковость ко мн господина Лонгмана нашева дворецкова. Въ одинъ день потеряла я перо, и искала везд долго, но ненашедъ ни гд, пошла въ столовую полату, и просила ево что бы онъ мн далъ бумаги и перья. Съ радостію моя дарагая онъ отвчалъ мн, и тотчасъ далъ двенатцать листовъ бумаги; а при томъ говорилъ позволь мн пріятная Памела сказать вамъ, что я слышелъ худые всти, сказываютъ что ты насъ оставляешь, но я льщу себя что тово не будетъ конечно. Государь мой я ему отвчала, надюсь что я поду, но какъ скоро подлинно звать не можно.

Кой чортъ вскричалъ нашъ дворецкой, я никогда такой великой вдругъ перемны не видалъ въ нашемъ господин, нсколько время уже онъ ни кмъ не доволенъ, и мн господинъ Іоанаанъ сказывалъ, что онъ и съ тобою говорилъ сурово, ежели бы я не зналъ, что госпожа Жервисъ доброй человкъ, я бы подумалъ что она всми мутитъ.

Нтъ государь мой, не имйте объ ней никогда такихъ худыхъ мнніи, она человкъ правдивой, и кром моихъ родителей мн ни кто такъ какъ она добра не желаетъ. Ну такъ что нибудь говорилъ онъ, есть еще тово хуже, не самыли вы причиною? Вы очень пригожи и можетъ быть столько же и постоянны? А! не отгадалъ ли я? Нтъ господинъ Лонгманъ не думайте ни чево худова, о нашемъ господин, правда что онъ на меня сердитъ, но можетъ быть я сама подала причину, и для тово принуждена скоре итти къ отцу, нежели здсь жить въ дом. Онъ можетъ быть признаваетъ меня быть неблагодарной; вы знаете государь мой что честная двка всево боле на свт должна утшать своихъ родителей и пристарости ихъ не оставить.

Ахъ безъ прикладная Памела вскричалъ онъ! какой ты имешь нравъ, соединенной съ красотою, но я больше многихъ тебя знаю, хотя все слышу и вижу да молчу; да благословитъ тебя Небо по всюду, гд ты ни будешь. Я пошла отъ нево поклонясь ему низко, благодаря за добрые ево желаніи.

О какъ пріятно, любезные родители имть отъ всхъ людей ласку и не лутчели заслужить отъ всхъ хвалу, любя добродтель, какъ угождая одному въ ненависть притти ко всмъ, и здлать себя ненавидиму людемъ здраваго разсужденія и добраго житія, а между тмъ остаюсь