Подай мн, дражайшая пріятельница, свое мнніе, что я могу и должна предпринять. Я не спрашиваю тебя, къ чему бы раздраженіе или страсть могли тебя довесть въ такихъ жестокостяхъ, которымъ я подвержена. Ты мн уже говорила, что не показала бы столько умренности, какъ я; однако признаешься также, что поступки внушаемые гнвомъ, почти всегда сопровождаются разкаяніемъ. Подай мн такіе совты, которые бы разумъ и равнодушіе могли оправдать посл произшествія.

Я не сомнваюсь, чтобъ сходство нравовъ, служившее основаніемъ нашего союза не заключало въ себ столько нжности съ твоей стороны, сколько съ моей. Но не можно теб однакожъ быть столько чувствительною къ недостойнымъ гоненіямъ, сколько той, которая непосредственно ихъ претерпваетъ; и слдовательно ты лучше меня можешь судить о моемъ состоніи. Разсмотри меня въ семъ положеніи. Довольноли я терпла, или мало? Если гоненіе продолжиться; если сей мерзкій Сольмсъ будетъ противиться отвращенію въ столь многихъ случаяхъ обнаружившемуся, на что мн должно ршиться? удалиться ли въ Лондонъ и скрыться отъ Ловеласа и отъ всхъ своихъ родственниковъ до возвращенія Г. Мордена? или отправиться въ Ливорну, въ томъ намреніи, чтобъ сыскать во Флоренціи единаго моего покровителя? Сколько опасностей съ сей стороны, когда разсуждаю о своемъ пол и младости? И не можетъ ли случиться, что родственникъ мой отправиться въ Англію въ то время, когда я буду на дорог? Что длать? говорю я, скажи дражайшая моя Гове. Ибо я не могу на себя полагаться.

Въ пятницу въ полночь.

Спокойствіе въ душ моей нсколько возстановляется. Зависть, честолюбіе, огорченія, самолюбіе, и вс жестокія страсти безъ сомннія около меня успокоились. Для чего бы часъ тьмы и молчанія не прекратилъ также прискорбныя мои чувствованія, когда гонители мои отдыхаютъ, и когда сонъ усыпилъ по крайней мр ихъ ненависть? Я употребила часть сего безмолвнаго времени на прочтеніе послднихъ твоихъ писемъ. Хочу написать свои примчанія на нкоторыя, и дабы меньше устрашить спокойствіе, коимъ теперь наслаждаюсь; начинаю тмъ, что касается до Г. Гикмана.

Я думаю, что онъ не сидлъ предъ тобою, когда ты рисовала его портретъ. При всемъ томъ однакожъ, ето человкъ не завидный. Въ такихъ обстоятельствахъ, которыя бы были спокойне ныншнихъ, я бы не усумнилась ожидать пріятнйшаго и сходственнйшаго, нежели какъ онъ.

Естьли Г. Гикманъ не иметъ смлаго вида, какъ прочіе мущины; то онъ особливо отличается благодушіемъ и кротостію, коихъ лишены большая часть людей, и которые будучи соединены съ безпредльною его къ теб нжностію, сдлаютъ его мужемъ самымъ приличнйшимъ такой особ, какъ ты. Хотя по видимому ты уврена, что я не желала бы его для себя, однако я уверяю тебя чистосердечно, что если бы Г. Сольмсъ былъ ему подобенъ своимъ лицомъ и нравами, и если бы мн не позволно было ограничить себя двическимъ состояніемъ, то я бы никогда не имла для него ссоры съ своею фамиліею. Г. Ловеласъ, извстнымъ своимъ нравомъ не имлъ перевсу въ моемъ ум. Я говорю о семъ, съ тмъ большею отважностію, что изъ сихъ двухъ страстей, любви и страха Ловеласъ можетъ внушать послднюю въ такой мр. которую я не почитаю совмстною съ другою, дабы учинить щастливымъ супружество.

Мн весьма было пріятно слышать отъ тебя, что ты ни къ кому не имешь боле склонности, какъ къ Г. Гикману. Если разтрогаеть нсколько свое сердце, то я не сомнваюсь, чтобъ ты не познала скоро, что нтъ никого, къ кому бы имла столько оной, а особливо когда ты вникнешь, что самые недостатки, кои находишь въ его особ или въ нрав, способны учинить тебя щастливою, по крайнй мр если къ благополучію твоему нужна только единая твоя воля. Ты имешь такой умъ, позволь мн сдлать сіе примчаніе, который со всми твоими удивительными качествами приписывалъ бы видъ глупаго всякому, который бы въ тебя влюбился, и который бы не былъ Ловеласъ. Надобно мн простить сію вольность, любезный другъ, и также сіе столь скорое мое прехожденіе къ тому, что до меня непосредственно касается.

Ты утверждаешься на мнніи Г. Ловеласа, дабы доказать еще необходимость требованія моихъ правъ, чтобъ я съ большею откровенностію изъяснилась о семъ пункт. Однако кажется мн, что причины, коими могу я опровергнуть твои мысли, представляются сами собою столь естественно, что должно бы тебя принудить оставить сей неосновательной совтъ. Но какъ ты ихъ не принимала въ разсужденіе, и когда вмст съ Г. Ловеласомъ побуждаешь меня къ возвращенію своей земли, то я изъяснюсь о семъ въ краткихъ словахъ.

Во первыхъ, другъ мой, предпологая мое согласіе на твое мнніе, я спрашиваю тебя, кто бы мн помогъ въ семъ предпріятіи? Дядя мой Гарловъ есть одинъ изъ исполнителей завщанія. Но онъ принялъ противную мн сторону. Г. Морденъ есть другой; но онъ въ Италіи; и не могутъ ли также преклонить къ такимъ видамъ, которые отъ моихъ различны? При томъ братъ мой объявилъ, что намрены приступить къ ршенію прежде его прибытія, и судя по всему, весьма вроятно, что мн не позволятъ дожидаться его отвта, когда бы я къ нему написала, неразсуждая еще, что будучи въ такомъ заключеніи, не могу надятся, чтобъ онъ дошелъ до меня, если будутъ не по ихъ мыслямъ.

Во вторыхъ, родители весьма много имютъ преимущества надъ дочерью; и я нахожу справедливость въ семъ предубждніи, потому что изъ двадцати примровъ нтъ двухъ, гд бы истинна не была на ихъ сторон.

Я думаю, ты мн не будешь совтовать принять помощь, которую Г. Ловеласъ предлагалъ мн въ своей фамиліи; если бы я думала искать другаго покровительства, дай мн знать, кто бы согласился защитить дочь противъ родителей, которые столь долгое время любили ее нжно. Но хотя бы я и нашла такого покровителя, какого требуетъ мое положеніе, то сколь долго продолжалась бы тяжба, увряютъ, что завщаніе есть ничто. Братъ мой говоритъ иногда, что подетъ жить въ мою землю, вроятно для того, чтобъ меня оттуда выгнать, если бы я вознамрилась тамъ поселиться, или чтобъ противоположить Ловеласу всякія препятствія, пронырствомъ изобртаемыя, если бы я за него вышла замужъ.

Вс сіи случаи для того я пересмотрла, чтобъ показать теб, что они не совсмъ для меня странны. Но я весьма малую имю нужду въ большемъ свденіи, или въ такомъ человк, которой бы хотлъ вступиться за мои пользы. Я теб объявляю, любезный другъ, что лучше желаю просить себ хлба, нежели спорить о своихъ правахъ съ своимъ отцемъ. Я почитаю своимъ правиломъ, что никогда отецъ и мать не могутъ столько уклониться отъ своей должности, чтобъ разршить робенка отъ его собственной. Дочь въ тяжб съ отцемъ! Ета мысль меня ужасаетъ. Я просила какъ милости, позволенія удалиться въ свою землю, если должна быть изгнана изъ дому; но дал не поступлю, и ты видишь, съ какимъ духомъ приняли мою прозьбу.