Прости, прелестная моя пріятельница. Удивленіе мое, которое усугубляется при каждомъ твоемъ ко мн письм, не всегда должно утушаться страхомъ, чтобъ не оскорбить тебя, хотя сія причина часто служитъ обузданіемъ моему перу, когда къ теб пишу, и моему языку, когда имю щастіе съ тобою находиться.

Я спшу окончить, дабы соотвтствовать твоей торопливости. Сколько однакожъ примченій могла бы я придать на послднія твои повренности!

Анна Гове.

Въ воскресенье по утру 26 Марта.

Сколько похвалы имютъ прелестей въ устахъ пріятельницы! хотя бы льстились или нтъ пріобртеніемъ оныхъ, весьма восхитительно видть себя въ столь пріятномъ положеніи въ мысляхъ тхъ, отъ коихъ ищемъ благоросположенія и почтенія. Откровенная душа извлекаетъ отовсюду сугубую пользу: если она не почитаетъ себя еще достойною прелестной дани ею принятой, то со рвеніемъ старается пріобрсть качества, коихъ она не имла прежде, нежели почитатели узнаютъ свою ошибку; сколько для того чтобъ сдлать честь себ самой, столько и потому, чтобы сохранить себя въ почтеніи у своей пріятельницы, и оправдать ея мнніе. Ла будетъ сія цль всегда моею! Тогда я останусь одолженною теб не только похвалою, но и самыми достоинствами, коихъ ты будешь почитать заслуживающими оной; и учинюсь достойне дружества, которое есть единственное удовольствіе, коимъ я могу превозноситься.

Благодарность моя есть столько чувствительна, сколько должна быть таковою за скорость послднихъ твоихъ писемъ. Сколько я теб обязана! сколько обязана и самому твоему честному письмоносителю! печальное мое положеніе заставляетъ меня быть одолженною всмъ.

Я буду отвчать, сколько возможно лучше на отдленія благосклоннаго твоего письма. Не думай, чтобъ я могла преодолть отвращеніе свое къ Г. Сольмсу, пока не будетъ въ немъ благомысленности, откровенности и снисходительности, учтивости и всхъ качествъ, которыя составляютъ достойнаго человка. О любезный другъ! какое терпніе, и великодушіе должна имть жена, чтобы не презирать мужа, который глупе, подле и несравненно огранниченне ея умомъ: которому однакожъ преимущества ея даютъ права, кои онъ желаетъ употреблять, и надъ нею коихъ не можетъ оставить, не нанося равнаго безчестія. той, которая управляетъ и тому, который позволяетъ собою управлять! какъ сносить такого мужа, какого я описываю, хотя бы по согласію или корыстолюбію онъ собственно нами былъ избранъ? Но видть себя принужденною его принять, и принужденою еще недостойными побужденіями! возможноли побдить отвращеніе, которое: основывается на столь справедливыхъ началахъ? гораздо легче претерпть временное гоненіе, нежели ршиться питать постыдную и мучительную ненависть, коей тяжесть должна быть чуствуема во всю жизнь. Еслибы я могла склониться, то не надлежало ли бы оставить своихъ родителей и слдовать сему несносному мужу? можетъ быть мсяцъ продолжиться гоненіе; но союзъ такого супружества былъ бы вчнымъ нещастіемъ. Каждой день ознаменованъ бы былъ какимъ нибудь новымъ нарушеніемъ обязательствъ, утвержденныхъ клятвою предъ олтаремъ.

И такъ кажется, что Г. Сольмсъ уже занятъ своимъ мщеніемъ. Вс согласно меня въ томъ утверждаютъ. Вчера въ вечеру безстыдная моя тюремщица увряла меня, что все мое противоборствіе не боле будетъ имть дйствія, какъ щепоть табаку, указывая на меня своими пальцами, въ которыхъ держала его, что я буду госпожею Сольмсъ; и потому должна остерегаться простирать весьма далеко свои насмшки; поелику Г. Сольмсъ есть человкъ способный къ памятозлобію, и самой ей говорилъ, что я долженствуя безъ сомннія быть его женою, не сохраняю правилъ благопристойности, потому что если онъ не будетъ милосердне меня, (такъ говорила Бетти, я не знаю, его ли ето слова) то я должна подвергнуться разкаянію, которое бы могло продолжиться до послднихъ моихъ дней. Но сего довольно о такомъ человк, которой по увдомленію Кавалера Гарри Довнетонъ иметъ всю дерзость своего пола безъ всякаго качества, которое бы могло здлать ее сносною.

Я получила два письма отъ Г. Ловеласа со времени его къ теб посщенія, что составляетъ три съ тмъ, на которое я не отвчала. Я не сомнвалась, чтобы онъ тмъ не былъ огорченъ; но въ послднемъ своемъ письм жалуется онъ на мое молчаніе въ весьма надменныхъ выраженіяхъ: ето мене походитъ на слогъ преверженнаго любовника, презрннаго покровителя. Гордость его кажется уничиженною, видя себя принужденнымъ, говоритъ онъ, шататься каждую ночь около нашихъ стнъ, какъ воръ или лазутчикъ, въ надежд найти отъ тебя письмо, и отходить назадъ на пять тысящь шаговъ въ бдное жилище, не получивъ никакого плода отъ своихъ безпокойствій. Я не замдлю прислать къ теб три его письма, и копію съ моего; но вотъ кратко то что я ему вчера писала.

Я учинила ему весьма жестокій выговоръ, за то что онъ мн угрожалъ твоимъ способомъ, помощію котораго надяться изъясниться съ Г. Сольмсомъ или съ моимъ братомъ. Я ему говорила,,,что онъ по видимому почитаетъ меня способною къ претерпнію всего, что недовольно для него, чтобъ я была подвержена безпрестаннымъ наглостямъ собственной своей фамиліи, но еще должна и отъ него сносить оныя; что весьма мн странно кажется, что дерзкій человкъ угрожаетъ безразсудностями, которыя не могутъ быть оправданы, и которыя притомъ гораздо мене относятся до моихъ пользъ, нежели до его, если я неучиню какого нибудь столько же безразсуднаго поступка, по крайней мр въ отношеніи къ моему нраву и полу, дабы отвратить его отъ его намреній: я ему также открыла, что какимъ бы образомъ я ни думала о злощастіяхъ, которыя бы со мною случались, могутъ однакожъ найтиться особы, кои предполагая его способнымъ къ той безразсудности, которою онъ угрожаетъ Г. Сольмсу, не сожалли бы много, видя себя освободившимися отъ двухъ человковъ, коихъ знакомство было бы причиною всхъ ихъ неудовольствій.,,

Вотъ откровенныя мысли, другъ мой,,,и я думаю, что онъ самъ изьяснитъ ихъ еще съ большею ясностію.

,,Я ему выговаривала за его гордость при случа его ходьбы для сысканія моихъ писемъ, которую онъ притворно столь важною почитаетъ,,,смялась надъ его сравненіями лазутчика и вора.,, Онъ не иметъ причины,,говорила я ему, жаловаться на тяжесть своего положенія, потому что собственнымъ своимъ нравамъ долженъ приписать начало онаго, и что въ самомъ дл порокъ заглаждаетъ отличности, и поставляетъ знатнаго человка наровн съ глупцомъ. Потомъ я ему объявила, что онъ недолженъ никогда ожидать другаго отъ меня письма, которое бы могло его подвергнуть столь непріятнымъ утомленіямъ.,,

Не боле берегла я его въ разсужденіи общаній и торжественныхъ увреній, которыя ему столь мало стоятъ въ такомъ случа. Я ему говорила,,,что слова сіи тмъ мне имютъ надо мною впечатлнія, что онъ самъ чрезъ то объявляетъ, что иметъ въ нихъ нужду, дабы вознаградить недостатки своего нрава; что дла суть единые опыты, которые бы я знала, когда должно судить о намреніяхъ; и что я чувствую ежедневно неоходимость разторгнуть всякое сношеніе съ такимъ человкомъ, коего попеченія родственники мои никогда не могутъ одобрить, потому что онъ не въ состояніи того заслужить. И для того, поколику его порода и имніе всегда могутъ, если честь его нравовъ не будетъ препоною снискать ему жену, которая съ достаткомъ по крайней мр равнымъ моему будетъ имть боле съ нимъ сходства, во вкусахъ и склоностяхъ, то я прошу его и совтую отъ меня отказаться, тмъ боле, что его угрозы и неучтивства относительно къ моимъ родственникамъ, заставляютъ меня думать, что боле ненависти къ нимъ, нежели почтенія ко мн заключается въ его упорств.,,