Пока мы занимались мотивомъ чудесной щуки, изолировавши его отъ другихъ побочныхъ образовъ. На самомъ дл этого въ заговорахъ нтъ. Образы заговорной литературы вступаютъ, какъ я уже сказалъ, въ самыя разнообразныя соединенія. То же случилось и со щукой. Почти вс

172

дйствія эпическихъ заговоровъ сосредоточиваются въ чистомъ пол, въ океанъ-мор, у латыря-камня. Туда же должна, конечно, попасть и щука. Уже въ первомъ приведенномъ мною заговор шаблонное начало „Встану благословясь, пойду… въ чисто поле. Въ чистомъ пол течетъ рчка медвяная, берега золотые…“ Представленіе о рчк медвяной съ золотыми берегами создалось, какъ кажется, подъ вліяніемъ все тхъ же симпатическихъ эпитетовъ. Сквозные эпитеты проникаютъ не только весь тотъ образъ, при какомъ они впервые зародились, но и всю обстановку, въ какой помщается такой образъ. Такъ въ заговорахъ на остуду ледянымъ является не только дйствующее въ заговор лицо, но и вся обстановка. Наклонность эпитетовъ щуки „медная“ и „золотая“ обратиться въ сквозные была мною отмчена выше. Здсь мы, какъ будто, наблюдаемъ то же самое стремленіе. Въ одномъ случа эпитетъ ограничивался только образомъ щуки (золотой), а въ другомъ затронулъ и обстановку, въ какой дйствуетъ щука. Такъ получилась, вроятно, рка „мдна“ (мдяна) и берега „золотые“. Поздне уже, подъ вліяніемъ другого представленія о ркахъ медовыхъ съ кисельными берегами, „мдяна“ замнилась словомъ „медвяна“. Аналогиченъ этому образу другой — „океанъ-море желзное“1). — По другой редакціи въ пол оказывается уже не рка, a „окіянъ-море, и есть на окіян-мор блый камень, и есть подъ блымъ камнемъ щука…“ Дале слдуетъ описаніе щуки и просьба выгрызть грыжу у р. б. Это первая часть заговора. Вторая часть органически не связана съ первой. Это новый мотивъ, развившійся изъ другого пріема лченія грыжи. Наконецъ, посмотримъ наслоенія въ самомъ длинномъ изъ сохранившихся заговоровъ отъ грыжи. Въ окіан-мор, на латыр-камн, уже является чудесный теремъ; въ терем красна-двица; къ двиц просьба: „дай ты мн р. б. грыжныхъ словъ“, и слдуетъ жалоба на грыжу. „И возговоритъ красна двица: ой еси грыжа, вошла еси ты въ р. б. N. въ вотчину щукою, и ты выйди изъ него окунемъ, и пойди къ блому каменю…“2). Слдуетъ формула ссыланія болзни.

173

Такимъ образомъ, основная часть, собственно заговоръ, оказывается вложенной въ уста чудесной двицы. По поводу неоднократно встрчающагося при разбираемомъ мотив ссыланія грыжи къ „блому“ или „срому“ камню, замчу, что въ этомъ отразилось вліяніе другого мотива, только что упомянутаго выше. Второй мотивъ развился изъ симпатическаго обряда, изображавшаго переведеніе грыжи на камень при помощи мочи. Упоминаніе объ этомъ камн въ мотив щуки, конечно, облегчило до нкоторой степени пріуроченіе послдней къ латырю-камню.

Итакъ, въ какомъ же отношеніи разобранный мотивъ стоитъ къ изложенной выше теоріи? Мы уже видли, что вплоть до появленія эпической части соотвтствіе устанавливается на всхъ ступеняхъ. Началось съ чистаго дйствія, потомъ дйствіе постепенно забывается, смыслъ его теряется, словомъ, оно отмираетъ, въ результат чего необходимымъ образомъ появляются словесныя формулы. Видли, наконецъ, какъ могъ попасть въ эти формулы образъ щуки; видли, какъ обращался этотъ образъ въ фантастическій миъ. Съ появленіемъ миа является и эпическая часть. Въ развитіи эпической части въ III гл. также установлено нсколько ступеней: 1) ссылка на предыдущій аналогичный случай (дйствительный или миическій), 2) приписываніе этому прецеденту божественнаго характера (дйствующія лица боги и святые), 3) заговорная формула вкладывается въ уста необыкновеннаго существа (боги, святые, чудесные люди). Согласуется ли мотивъ щуки въ своемъ развитіи съ этими этапами? Предварительно надо замтить, что мотивъ щуки является только частнымъ проявленіемъ другого мотива боле широкаго, какъ это видно изъ предыдущаго, мотива „загрызанія“. Вдь мы видли, что „загрызаніе“ совершалось не одной только щукой, а еще и человкомъ и мышью. Поэтому естественно ожидать, что развитіе пойдетъ и въ направленіи этихъ образовъ. Дйствительно, мы видли, что „бабушка Соломонидушка“ можетъ съ успхомъ замнять щуку. Образъ мыши въ эпическихъ заговорахъ мн не попадался. Если даже допустимъ, что его нтъ вообще въ записи, то и тогда нельзя еще утверждать, что его не существовало на самомъ дл. Всегда надо помнить, что въ запись попала незначительная

174

часть существовавшихъ заговоровъ. Однако, мн кажется, что мышь дйствительно не попала въ эпическую часть. Почему — объясню ниже. Сложность мотива „загрызанія“ отчасти затемняетъ изслдуемый процессъ. Кром того a priori предполагающаяся утрата многихъ редакцій и варіантовъ подтверждается еще тмъ обстоятельствомъ, что сохранившіяся редакціи очень сильно разнятся другъ отъ друга. Безспорно, существовалъ цлый рядъ переходныхъ ступеней. Совершенно, напр., невозможно прослдить, какъ щука обратилась въ олицетвореніе грыжи. Теперь посмотримъ, отразился ли въ сохранившихся редакціяхъ грыжныхъ словъ первый этапъ развитія эпической части, т. е. ссылка на предшествующій фактъ, которою подкрпляется цлесообразность загрызанія грыжи щукою. Да, сохранился въ разсказ о какой-то щук, отгрызающей грыжи. Однако, образъ щуки въ дошедшей редакціи уже настолько переработался, что эту редакцію скоре можно отнести ко второй стадіи развитія, когда авторитетъ обряда подпирается тмъ, что совершеніе обряда приписывается не простому существу, а божественному или чудесному. Но ярче эту вторую стадію запечатллъ мотивъ загрызанія человкомъ. Эпическая часть разсказываетъ, какъ бабушка Соломонидушка у Богородицы грыжу загрызала (заговаривала), и тотъ часъ же посл этого знахарка говоритъ: „такъ и я заговариваю“ и т. д.1). Эта формула лучше всего показываетъ, зачмъ вводились въ заговоръ святые и боги. Они вводились для того, чтобы сослаться на ихъ авторитетъ въ оправданіе того пріема, какой примняетъ знахарь. Этотъ же заговоръ замчателенъ еще тмъ, что, будучи параллелизмомъ, онъ не содержитъ въ себ элемента пожеланія. Следовательно, параллелизмъ въ заговорахъ можетъ служить и не для выраженія пожеланія въ боле яркой форм, а и еще для чего-то. Для чего — это видли ране: для поясненія дйствія и его цлесообразности. Но существовали ли эпическіе заговоры съ мотивомъ загрызанія грыжи человкомъ, относящіеся къ той стадіи развитія, въ которой дйствуютъ еще не святые? Мн такой

175

редакціи не извстно. Возможно даже, что ея и не существовало. Дло въ томъ, что для подтвержденія авторитета обряда могли обращаться прямо къ формуламъ второй стадіи, т. е. ссылаться на дятельность необыкновенныхъ существъ. Такой пріемъ, скачекъ черезъ одну ступень, особенно могъ распространиться въ ту эпоху, когда въ созданіи заговоровъ большую роль стала играть аналогія. т. е. въ эпоху, когда слово пріобрло ужъ авторитетъ самостоятельной магической силы, независимой отъ обряда. Третья стадія развитія эпической части является въ результат стремленія оправдать авторитетъ формулы, оторвавшейся отъ дйствія и такимъ образомъ утратившей свою точку опоры. Достигается это вкладываніемъ формулы въ уста необыкновеннаго существа. Эту послднюю стадію, какъ мы видли, представляетъ мотивъ чудесной щуки. Заговорная формула вкладывается въ уста какой-то красной двицы, сидящей на латыр-камн. Образъ двицы очень часто появляется въ заговорахъ въ роли цлительницы человческихъ недуговъ. — Теперь сравнимъ степень развитія словесныхъ формулъ въ разсмотрнныхъ трехъ мотивахъ „загрызанія“. Результатъ получается очень интересный. Какъ я выше сказалъ, образъ мыши вовсе не попалъ въ заговоры. Не только его нтъ въ эпическихъ, но и въ первичныхъ пояснительныхъ формулахъ. Чмъ это объясняется? Очевидно тмъ, что поясненія не потребовалось. Дйствіе мыши и безъ того понятно, когда случается, что она даже прогрызаетъ животъ паціенту1). Не было пояснительной формулы, не послдовало и дальнйшаго развитія слова. Слово появляется только тогда, когда авторитетъ дйствія начинаетъ колебаться, и развивается за счетъ отмирающаго дйствія. Здсь же дйствіе въ полной сил, поэтому нтъ нужды и въ слов. Но вотъ прикусываетъ человкъ либо прямо пупъ, либо черезъ тряпку, либо просто закусываетъ щепку. Тутъ уже дйствіе не такъ вразумительно, а въ послднемъ случа и вовсе непонятно. И вотъ, въ возмщеніе убыли въ выразительности дйствія, появляется пояснительная формула.

176

А изъ нея потомъ развилась и эпическая часть. Характерно то обстоятельство, что въ этомъ случа развитіе эпической части не пошло дальше второй стадіи (по крайней мр не засвидтельствовано извстными мн записями). Почему? Да потому, что третья стадія наступаетъ тогда, когда дйствіе совершенно отмираетъ, и такимъ образомъ формула останется безъ почвы. Въ данномъ же случа дйствіе, хотя уже въ процесс отмиранія, но еще не отмерло. А формула опирается на него. Третій видъ загрызанія — загрызаніе щукой — прошелъ ужъ вс стадіи. Дйствіе въ немъ совершенно отмерло, a вслдствіе этого наступила и третья стадія развитія эпической части. Такимъ образомъ, грыжныя слова наглядно иллюстрируютъ положеніе, что заговорныя формулы органически развиваются за счетъ отмирающаго обряда. Въ заключеніе обращу вниманіе на то, что грыжныя слова обычно не принимаютъ вида „пожеланія въ форм сравненія“. Объясняется это тмъ, что первоначальныя формулы не имли такого вида. Не появился онъ поэтому и въ дальнйшемъ развитіи.

.Du Dieb sollst stehen wie ein Stock Этотъ мотивъ пользуется большой популярностью на Запад. Приведу французскую редакцію:

— „Pierre, Pierre, Pierre, prens (3 tois) la puissance de Dieu sur tout voleur ou voleuse qui d'esire prendre mon bien ou emporter mes meubles. Je te lordonne. Tu les arr'eteras, les lieras tout court comme un tronc, raides comme un roc, les yeux regardant en lair jusqu’ `a се que je les aie vus et connus“. Saint Pierre annonca `a Marie: „Marie (3) ^o vierge qui es accouch'ee, vois les Juifs qui viennent pour prendre ton cher enfant“. — La sainte-Vierge dit: „Saint Pierre, lie!“ (3) — Saint Pierre r'epond `a Marie: „Marie (3), j’ai d'ej`a li'e avec la main de Dieu et avec des cercles de fer“. — Saint Gabriel dit: „Il faut que le voleur soit attrap'e, li'e, qu’il soit li'e pour ^etre venu voler les miens. Il s’en ira, s’il peut compter toutes les 'etoiles qui sont au cicl, toutes les gouttes d’eau qui sont dans la mer, tous les grains de sable qui sont sur la terre, toutes les feuilles d’arbres qui sont dans les bois, tous les flocons de neige qui tombent. Toi, voleur ou voleuse, si tu ne peux les compter, il faut que tu sois li'e et marqu'e,

177

vendu comme Judas, qui est dans l’enfer, pour avoir donn'e le faux baiser `a Dieu, il faut que les membres se tiennent raides comme des arbres et des barres de fer, jusqu’ `a ce que je taie vu et connu de mes propres yeux, parl'e de ma propre bouche et donn'e le pouvoir de partir“1).

Прежде всего надо замтить, что эта редакція создалась благодаря взаимодйствію нсколькихъ другихъ. Въ ней самой замчается сшитое блыми нитками соединеніе двухъ редакцій: первая краткая, до словъ Петра, и вторая пространная, начиная словами Петра. Дале это выяснится. А пока только укажу, что сличеніе первой части и конца второй говоритъ за такое предположеніе.