Некоторое время Терик тупо стоял на обрыве, не зная, на что решиться. Не сразу дошло, что вот он – остров Выбора, зеленой мухой торчит на голубом сыре. Сын конунга дошел.

Понимал, что надо радоваться, но торжествовать Терик не мог. Было тоскливо и уныло.

Заставляя темно-желтый песок осыпаться маленькими лавинами, спустился к воде. Наклонился, зачерпнул. Вода оказалась слегка сладковатой, так что Терик с отвращением сплюнул.

Расстояние до острова выглядело не столь большим, но сын конунга понял – с секирой не доплывешь. А бросить жалко. Деревьев, чтобы построить плот, на берегу не было. Но, с другой стороны, вряд ли на острове ждут враги.

– Так, похоже, с ней придется расстаться, – пробормотал Терик, с тоской гладя рукоять. Полюбовался, как блики играют на отточенном лезвии. – И ради этого я столько прошел?

Чувствуя, что лишается чего-то более важного, чем рука или нога, он выкопал глубокую яму, положил туда оружие. Поцеловал на прощание и забросал песком. Некоторое время постоял, запоминая ориентиры.

– Если выживу, заберу, – прошептал истово. – Если нет, то спать нам с тобой в сырой земле. Правда, в разных могилах.

Когда вошел в воду, ветер гнал легкую рябь, а когда доплыл до середины, неожиданно набежавшие облака скрыли солнце. Стало холодно, окрепший ветер налетел на воду, поднял волнение. Терику пришлось напрячь все силы. Добрался до берега совершенно без сил, едва выбрался из озера.

Ноги тряслись, а грудь ходила ходуном. Казалось, вот-вот треснут ребра. Но едва покинул воду, ветер стих, и небо очистилось. Вновь ярко светило солнце, озеро улыбалось широко и добродушно, словно не оно только что пыталось утопить незадачливого пловца.

– Что за чудеса? – спросил Терик, нахмурясь.

– Да, чудес здесь хватает, – раздался голос откуда-то из-за спины. Сильный акцент выдал чужака, скорее всего – Остроухого. Сын конунга неторопливо обернулся.

За спиной оказалось пусто. Но кусты почти сразу шевельнулись, и из них вышел альв.

– Добро пожаловать на остров Выбора, почтенный, не знаю твоего имени, – учтиво произнес он и слегка склонил голову.

– Терик, сын Аралода, – ответил йотун не менее вежливо. – Родом из Нордбурга.

– О, не сына ли конунга я вижу пред собой? – Остроухий вздернул бровь.

– Именно так, почтенный, не знаю твоего имени.

– Бран из Эмайн Махи к твоим услугам, сын конунга. – И государь альвов рассмеялся, глядя на ошеломленную мину, появившуюся на лице собеседника.

Охотник

Пламя с ревом устремлялось в ночь, пожирая хворост. Тьма шарахалась в стороны, и на всей поляне, которую занимали путешественники, становилось светло. Хорт чувствовал себя неловко в столь разношерстной компании, хотя замечал, что, за исключением внешности, собравшиеся тут существа отличаются немногим.

К счастью, охотник был единственным, кто знал только родной язык. С ним мог объясниться Бран, да еще Терик, огромный северянин. Правитель альвов вообще говорил на пяти языках, и именно он служил переводчиком при общих беседах. Гологоловый южанин со звучным именем Мбома оказался купцом и неплохо знал наречие степей. Потрясенный видом человека Красноглазый, Костук, был магом, и причина его удивления стала сразу понятна – двойное число тотемов у Хорта. Орк, кроме родного, мог объясниться на наречии империи Того. Зеленоволосый Истарх, водитель кораблей – больших лодок, плавающих по морю, – мог свободно общаться с Браном. Терик, наследник нордбургского правителя, что ростом превзошел даже альва, бегло изъяснялся на наречиях всех соседей своего государства. Кроме того, Бран, Терик, Мбома и Истарх знали язык Полурослых, ставший популярным по всему миру благодаря купцам цвергов.

Некоторое время Хорт не мог понять, кого называют Волосатыми, а когда понял – обиделся и заявил, что он никакой не Волосатый, а «человек». Бран перевел реплику остальным, Мбома зашелся дурашливым хохотом, а Костук заявил очень серьезно:

– Раз он так хочет, пусть будет «человек». Да и я тогда – не Красноглазый, а – орк.

Мбома смеяться перестал, а Хорт, выслушав перевод, пожал магу руку. Так и пошло с того момента. Исчезли из разговоров Зеленоволосые и Остроухие, появились альвы, зулы и айны. Непривычно, но общаться стало легче. Стена отчужденности не рухнула, но заметно пошатнулась.

Отвлекшись от воспоминаний, Хорт перевел взгляд на соседа. Бран сидел, небрежно развалившись, и с улыбкой слушал спор Красног... ой, орка с зулом. Те горячились, никак не могли о чем-то договориться, но за оружие не хватались. Когда Хорту рассказали, что убить здесь никого невозможно – не поверил. Попробовал выстрелить в альва, но едва не поймал глазом собственную стрелу.

Проблем с пропитанием на острове не было. Ветки буквально сгибались под тяжестью больших, сочных и невероятно вкусных плодов. Рыба плескалась у берегов, хватая любую наживку, а подлесок изобиловал толстыми, глупыми птицами, что сами словно приглашали поохотиться.