– Мы здесь прохлаждаемся, а браконьеры там лес рубят.

– Страшен тот человек, кто дерево срубил. Но страшнее, кто чужими руками целые боры да дубравы сводит. А их порой хвалят. У нас тут за Черным озером дубрава была. Не лес, а загляденье. Дубы в два-три обхвата. Сколько зверья и птиц водилось! Нашлись люди, спилили - и сразу опустело все кругом.
– Он с укором добавил: - И обидно... Прошло около двух лет, а кряжи до сих пор гниют на делянке. Вот вам и баланс и доски, как скажет наш хозяин Маковеев.

Ручьев насторожился:

– А лесничий где был?

– Лесничий!.. Кто такой сейчас лесничий, мил человек? Нет у него на это прав. Прикажут - пили, и не рыпайся.

– А Буравлев?
– спросил Ручьев.

Прокудин подозрительно взглянул на гостя, сухо бросил:

– Ну и что! Он - один. Без помощи он что? Время-то бежит, а в лесу все те же порядки.

Ручьев молчал.

– Что пригорюнился? Если что не так - извиняй. Люди мы неученые. Говорим, как думаем. А ты вот лучше сальца, мил человек, попробуй. Поросенок-то ращен на Демьяновой муке.

– А Демьянова мука откуда взялась? Золотое зерно-то он потерял и сам помер.

– Верно, мил человек, потерял, да другие его нашли.
– По заросшему бородой лицу старика бродила хитроватая улыбка.
– Хороший человек нашел это зерно. Много добра он сделал людям. За это все помнят о нем. Имя его Ленин.

– А это ты хорошо сказал, - заключил разговор Ручьев.

Ночная вьюга заровняла тропинки, подновила косяки сугробов. Лучи только что выглянувшего солнца золотыми кинжалами пронизывали бор. Перед глазами Ручьева все искрилось. Щурясь, он шагал за стариком, который каким-то чудом угадывал дорогу.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

1

Утром Буравлев зашел на Черное озеро. Встретив там Дымарева, рассказал ему, что ночью исчезли штабеля бревен.

– Наши этого сделать не могли, - запротестовал тот.
– Во всяком случае, машины у меня никто не просил...

– А без спроса не могли угнать?

– У меня насчет этого строго! Те, кто строится, заготовили лес с лета. Мы досками снабдили, тесом. Пилорама-то своя. Сходи к соседям, может, там кто балует?

Однажды, потуже подпоясав полушубок, Буравлев прихватил топор и пошел в деревню Луково. Улицы были пусты. Лишь у колодца черпал воду сухой, низкорослый старик.

– Здорово живешь, - дотронувшись до шапки, поприветствовал его Буравлев.

Старик поставил на снег наполненные водой ведра. Ощупав быстрым взглядом фигуру незнакомца, отозвался:

– Бог милует!.. Откуда будешь?

– Из Сосновки, - слукавил Буравлев.
– Плотник я. Может, кому сруб сделать или еще что?

– Вряд ли кому!
– Старик поморгал, что-то перебирая в памяти. Лицо его вдруг ожило: - Зайди к Гаврюхе Сомову. Его дом первый за оврагом. Он вроде хотел пристройку рубить.

Сомов встретил Буравлева на крыльце. Грубовато спросил:

– Тебе что?

– Слыхал я, плотники нужны?

– Валяй дальше!
– и закрыл за собою дверь в сени.

Ни возле дома, ни у сарая леса не было видно. "Старик или ошибся, или нарочно послал сюда", - с досадой подумал Буравлев.

– Эй ты, мастер!
– неожиданно прогремел позади голос Сомова.
– Слышь, берешь-то сколько?

Буравлев помедлил с ответом.

– Какой товар - такой и запрос, - равнодушно ответил он.

– Вон ты каков! С закавыкой, - сходя с крыльца, усмехнулся Сомов.

– Не из лыка плетен.

– Ты погоди-погоди...
– остановил его Сомов.
– Дело спрашиваю. Один аль с бригадой?

– Можно и бригадой, смотря что рубить.

Сомов зажевал губами.

– Подвывесить надо бы избу и прирубочек поставить, - тихо, будто кого опасаясь, заговорил он.
– Понимаешь, семья растет.

– А лес-то есть у тебя?
– не глядя на него, спросил Буравлев.
– Да и сухой ли он?

– Этим я запасся. Только беда, сыроват малость. Пойдем-ка покажу. Сомов сошел по ступенькам с крыльца и направился к сараю.
– Думаю, весной в срубе попросохнет.

Бревна лежали в углу сарая. В полумраке они отливали бронзой. Буравлев постучал по ним обухом, прошел к комелям и тут увидел знакомое клеймо.

– Ну как, хорош?
– любуясь лесом, сказал не без гордости Сомов.

– Ничего, пройдет, - сдержанно ответил Буравлев.
– Где взял-то?

– Там теперь его нет. Твое дело подряд. Выполнил, получил и - прощай.