Шрифт:
– Вова, подожди!
– попыталась остановить его мама.
– Неужели вы занимались?
Но Вовка промчался дальше.
– Занимались! Три урока было...
– крикнул он издали.
– Застегни шубу!
– вслед ему, в свою очередь, крикнула мама.
Ей хотелось у него спросить, почему они не приходят к Пете, почему перестали вместе готовить уроки, но разве успеешь сказать слово такому головорезу? Вон он, уже за углом переулка...
А Кирилка шел не спеша. Они с мамой столкнулись нос к носу, оба поседевшие на морозе.
– Значит, занятия были, - сказала мама и затопала на месте резиновыми ботиками: ну просто невозможно было стоять на одном месте - до того прохватывало.
– Были, - ответил Кирилка.
Перехватив портфель из правой руки в левую, он стал дышать на свою варежку. Пальцы там для тепла были собраны все вместе, в кулачок.
– Петя будет огорчен!
– А почему он не пришел?
– Это я его не пустила. Думала, в такой холод никто не придет. Помолчав, мама спросила: - Почему ты к нам не приходишь, Кирилка? И Вова тоже. Вы поссорились с Петей?
– Не-ет, - запинаясь, ответил Кирилка, - мы не ссорились...
Однако ответ его прозвучал не очень твердо.
Тут мама сняла рукавицу и сунула палец между Кирилкиным шарфом и Кирилкиной шеей.
– Вот ты какой! Опять кое-как завязал, - сказала она.
– Ведь я же тебя учила, как нужно. Простудишься, что тогда?
Кирилка поднял на нее благодарные глаза. С тех пор как у него умерла мама, никто с ним так ласково не говорил. Даже отец, когда был дома.
– Я принесу Пете уроки, раз он не был, - сказал Кирилка.
– Вот как хорошо!
– обрадовалась мама.
– Обязательно приходи. И смотри дома не обедай. Пообедаем все вместе. Я скоро вернусь, мы будем тебя ждать... Обязательно приходи, - еще раз повторила мама.
И они пошли каждый своим путем: мама - за покупками в магазин, а Кирилка - домой.
Он шел, крепко ступая на пятку, а с пятки на носок. Морозный тугой снег пищал под его валенками на разные голоса. Но было похоже, будто это не снег скрипит, а валенки ссорятся между собой, будто они спорят друг с дружкой; который раньше прибежит домой - правый или левый, правый или левый...
Проходя мимо почты с синим ящиком у двери, Кирилка снова подумал о письме с Севера, которое он ждет и все не может дождаться.
А может, оно уже пришло? И может, почтальон уже взял его в свою толстую кожаную сумку и сегодня же принесет Кирилке?
Кирилка очень торопился, но все-таки он посмотрел в замерзшее почтовое оконце, через которое так ничего и не увидел...
А дома он не стал обедать. Зачем? Петина мама ему сказала: "Приходи обязательно, мы будем тебя ждать". А ведь это так приятно, когда тебя будут ждать...
И Кирилка сказал тетке, что спешит, а есть совсем не хочет.
– Не хочешь так не хочешь, - равнодушно ответила тетка, не очень допытываясь, где пообедает ее племянник.
А Кирилка, как ни спешил, переписывая для Пети уроки на понедельник, постарался не сделать ни единой кляксы, и буквы у него получились красивые, с нажимом, как у самого Пети. На всякий случай он захватил и портфель. Как знать, может быть, сегодня они снова сядут за Петин стол и будут вместе делать уроки.
Петя же совсем не ждал Кирилку. Он смотрел на оконные стекла, покрытые морозными узорами трав, деревьев, цветов, и думал: не такие ли вот леса в далекой стране Гонделупе, которую так трудно сыскать на географической карте? Высокие пальмы там, может, переплелись с густыми елями, а ландыши, похожие на звезды, выросли выше деревьев... И, может, там водятся белые тигры и слоны с серебристой шерстью... И, может, там ходят павлины, белым веером распуская свои красивые белые хвосты...
И, уж конечно, такими вот прекрасными зимними узорами, похожими на алмазные цветы, украшен весь дворец Снежной королевы, где томился маленьким пленником Кай с замерзшим сердцем.
Мама постоянно говорит: нет хуже, когда у человека холодное, черствое сердце, когда в груди у него вместо сердца кусок льда. Такие люди, она говорит, ничего не стоят, и ничего хорошего они в своей жизни не сделают.
А у него, у Пети, какое сердце? Пошел бы он спасать Кирилку и Вову, если бы злая Снежная королева утащила их в свое царство?
И пока Кирилка бежал по морозу, все время согревая дыханием озябшие пальцы, Петя думал еще и о том, как трудно одному, без мамы, странствовать по разным странам и читать по карте непонятные слова, буквы которых иной раз чуть побольше манной крупы.
И наконец, когда Кирилка уже поднял руку, чтобы позвонить в их звонок, Петя подумал о том, что, может быть, мореплаватели, о которых пишут в книгах, тоже долго блуждали по морям и океанам, пока наступал наконец день их великих открытий...