Заведующий отделением Примак:

"Я прибыл сюда из головного института. За пятнадцать лет работы в институте я с трудом получил одно авторское свидетельство. Здесь за три года два, а еще четыре уже отправлены, на них получена приоритетная справка. В клинике Калинникова прогрессивная проблематика. Отсюда - выше творческая активность, результативность и бесконечное множество научных задач и возможностей для их решения. Больные Калинникова боготворят. Вероятно, вы и сами это заметили... Не секрет, что многие хирурги славятся искусством проведения операций, но, увы, за пределы операционной интерес их зачастую не простирается. Больные из их поля зрения как бы исчезают... Большая заслуга Калинникова в том, что само наложение аппарата - для него лишь начальный этап лечения. Главное его внимание сосредоточено на последующем ведении больных. Именно возможность коррекции, возможность ежедневного клинического или иного контроля за ведением больных и дает блестящие результаты лечения. Это вносит элемент гарантии. Аппарат так устроен, что любая кость в нем непременно срастается. Даже если кто-либо из новых учеников Степана Ильича по неопытности или халатности неточно составил костные обломки. Это сразу исправляется путем коррекции в том же аппарате. Гораздо сложнее дело обстоит с так называемыми "застаревшими" пациентами. Эти люди, прежде чем поступить к нам, на протяжении десяти, а иногда и более лет, перенесли по нескольку тяжелых операций. Все процессы в их организме заметно ослаблены, и особенно костная регенерация. По этой причине подобные больные лечатся у нас иногда вдвое дольше наших же обычных сроков. Встречаются моменты индивидуальных отклонений - у одного человека за один и тот же промежуток времени кость наращивается активнее, у другого медленнее. Частичные неудачи случаются еще и тогда, когда мы сталкиваемся с так называемыми "белыми пятнами". Так в свое время происходило с удалением ложных суставов, пока Калинников не отыскал единственно верное решение этой проблемы. А вообще, если вы хотите составить об этом человеке полное представление, советую понаблюдать за ним: посидеть на хирургических советах, побывать на операциях. Лучше раз увидеть, чем сто раз услышать".

Совет пришелся мне по душе. Но сам Калинников сказал:

– Понимаете... Оно, конечно, приятно, когда о тебе пишут, но... Боком мне это все выходит.

Я сказал, что писать собираюсь вовсе не о нем, а о его методе. Перед этим он устоять не мог.

Мне выдали белый халат, шапочку, на другое утро я уже присутствовал на одном из очередных хирургических советов.

Помимо Калинникова, в кабинете находилось около двадцати врачей. Сам он сидел за столом, чертил что-то на бумаге. Я устроился в самом дальнем углу.

Вошел очередной пациент. Это была девушка лет семнадцати. Ростом она была ниже дверной ручки. Опершись очень короткими руками о кушетку, она сразу взобралась на нее, опустила глаза. У нее было миловидное лицо, абсолютно нормальный торс, но ноги не доставали до пола.

В кабинете воцарилась тишина.

Я подумал: "Боже, за что ты так наказываешь людей?"

Не вставая из-за стола, Калинников мягко спросил девушку:

– Что вы просите?

Чуть слышно она произнесла:

– Ноги.

Врач попросил:

– Если нетрудно... пройдитесь, пожалуйста.

Пациентка соскочила с кушетки, несколько раз прошагала туда, обратно по кабинету, выжидающе остановилась. Калинников долго глядел в стол, не двигался. Наконец проговорил:

– В принципе, мы вам и руки удлинить можем.

Девушка молчала. За нее говорило, нет, кричало ее несчастье.

– Ну ладно, - опять мягко произнес доктор.
– Можете пока идти.

– Спасибо, - сказала она тихо.

Девушка вышла. Калинников спросил:

– Что будем делать?

Врачи не отвечали.

– Если ее в живую очередь поставить - сколько ждать?

Красин полез в папку, что лежала у него на коленях.

– По этим больным... по этим больным... через девять лет!

– А она кто?

– Год назад окончила школу. Хочет поступать в институт, но стесняется.

Доктор вновь раздумчиво покивал головой.

Ассистент добавил:

– Учится хорошо. На пятерки.

– Такие все хорошо учатся, - хмуро отозвался Калинников.
– У них время на игры не уходит.

Полуянов (первый помощник Калинникова) предложил:

– А что, если их тематическими сделать?

– Так, - сразу подытожил шеф, - есть предложение сделать таких больных для нашего филиала тематическими. Еще какие мысли?

По-прежнему все молчали. Полуянов опять проговорил:

– Несчастные люди, Степан Ильич...

– Ну, думайте, думайте!
– поторопил остальных Калинников.

Красик помялся:

– Как человек, я не возражаю. Но как заместитель по науке, полагаю, что нам еще рановато. Физически не потянем. Вот когда у нас будет институт, а не филиал... Как-никак, в два раза больше коек будет.

– Есть второе предложение: решать, когда из филиала мы превратимся в институт. Еще что?

Совет безмолвствовал. Калинников подытожил:

– Если больше ничего нет - голосуем. Кто за то, чтобы подобных больных сделать тематическими?

И первым поднял руку.

За проголосовали все, в том числе и Красик. Калинников, поинтересовался:

– А вы-то что? У вас же другое предложение.

Красик улыбнулся.

– А зачем же отрываться от коллектива?

Все рассмеялись, в том числе и Калинников. По характеру смеха я понял, что Красина врачи любили, но, видимо, постоянно над ним подшучивали.

Следующим на совете предстал огромный мужчина с носом, похожим на крюк. Полуголый, весь в наколках, он почему-то сразу встал по стойке "смирно" и, не переставая улыбаться во всю ширь необъятного лица, начал слушать свою характеристику, которую зачитывал ассистент:

– Юрасов Аркадий. В результате выстрела соседа образовалась сильная деформация левого плеча с несколькими переломами. До нас лечился восемь лет, перенес шесть операций. Здесь три с половиной месяца. После наложения аппарата Калинникова функция плеча была восстановлена.