– Посмотрите, интересно!

Калинников через врачей передал мне фотографию.

Я увидел: левое плечо этого пациента походило на гофрированную трубку от пылесоса.

– А теперь видите какой бодряк!

Бывший больной улыбнулся еще шире. Рука у него была абсолютно прямой, только вся в шрамах - от перенесенных операций.

Я спросил:

– А поднять он ее может?

Мужчина гаркнул:

– Так точно, товарищ проверяющий!

И, как на зарядке, воздел ее кверху. Все захохотали. Калинников, улыбаясь, сказал:

– А во сколько такой бодряк государству обошелся - знаете?

– Тыщ сто будет!
– тотчас выпалил бывший больной.

– Ну, это вы, пожалуй, загнули, - не согласился он.

Аркадий Юрасов пояснил:

– Так я ж еще в старых деньгах!

Врачи снова покатились со смеху.

Калинников поинтересовался:

– Вы какую зарплату получали?

– Двести пятьдесят.

– И, значит, пока все восемь лет лечились, по инвалидности вам платили?

– А. как же!
– улыбнулся бодряк.
– Как-никак в Советской стране живем!

Калинников предложил:

– Давайте подсчитаем. Сорок процентов - сто рублей. Умножим на восемь лет, да еще на двенадцать месяцев. Плюс медикаменты, инвентарь... зарплата врачей, медсестер, деленные на каждого больного...
– Он на несколько секунд прикрыл веки.
– Стоимость обучения нового квалифицированного рабочего на ваше место... стоимость аппарата, питания...
– Открыл глаза и подытожил: - Тысяч двадцать с лишним получается. В новых!

Ко мне обернулся Красик и негромко сказал:

– А у нас он обошелся всего в 1020 рублей.

– Ну, все!
– проговорил Калинников.
– Можете быть свободны.

– Товарищ профессор, разрешите вернуться на трудовую вахту?

В тон ему Калинников ответил:

– Разрешаю!

Юрасов развернулся и, чеканя шаг, двинулся к выходу.

Очередной ассистент начал:

– Представляется Кропотова...

– Стоп!
– сказал Калинников.
– Вы что, русского языка не понимаете? Я же предупредил: эту Кропотову обсуждать на хирургическом совете нельзя.

Ассистент обернулся на Полуянова. Тот произнес:

– Но ведь мы ее уже обследовали, Степан Ильич.

– Нет!
– прикрыв веки, Калинников упрямо замотал головой.
– Она что? Уже закончила свое лечение в этом... в Челябинске?

– Нет, - спокойно отозвался Красик. И поправил: - В Тамбове.

– Так какое мы имеем право направлять свое заключение в Челябинск?

Заместитель по науке рассудительно ответил:

– Но нам никто не может запретить его направить.
– И снова поправил: - В Тамбов.

– Нет!
– в третий раз произнес Калинников.

Один из врачей, Хрумин, поддержал шефа:

– Степан Ильич правильно говорит. Мы не имеем на это морального права. Это неэтично.

– Минутку, минутку!
– поднялся Красик.
– Вот я, на минуточку закрыв глаза, сейчас очень четко представляю себя в роли этой больной из Челябинска.

– Тамбова, - поправил Калинников.

– Ну да, - согласился Красик.
– И что же получается? Я, эта больная, лечась уже третий год, перенесла две операции, толку никакого, я, естественно, начинаю сомневаться: а правильно ли меня лечат?
– Красик неожиданно обратился ко мне: - Вам это лучше известно. Скажите, верно я говорю?

Я кивнул.

– Дальше, - продолжал он.
– Я, эта больная, приезжаю сюда, прошу, чтобы меня обследовали и дали заключение. Мне говорят: лечат вас неправильно, но подобного заключения мы вам дать не можем. Это, видите ли, неэтично! Так какое мне дело...
– вдруг впервые повысил он голос, - какое мне дело до всей этой вашей этики? Зачем я сюда приехал?

– Приехала, - уточнил Калинников.

– Да, приехала, - поправился Красик.
– Чтобы меня по-прежнему калечили?

Калинников посоветовал:

– А теперь так же, на минуточку закрыв глаза, представьте себя травматологом из этого...
– он обернулся к ассистенту: - Откуда она на самом деле?

Тот спокойно ответил:

– Из Караганды.

Заместитель по науке сразу согласился:

– Пожалуйста!
– И прикрыл веки.

– И что?
– спросил Калинников.

Не открывая глаз, Красик ответил:

– Пока ничего такого не вижу!

Хирурги дружно захохотали.

– А должны увидеть...
– Калинников не засмеялся, - что после нашего заключения он может обидеться и вообще отказаться лечить эту больную...