– Так точно. Во-он там, – показал он рукой в правую сторону. – Туда подходит гравийная дорога от «Выстрела». И дальше, за озеро. А куда ведет, не знаю.

– Плохо, – поморщился Грязнов и поглядел на Турецкого, наблюдающего за происходящим со странной усмешкой. – Что скажешь?

– Скажу, что войско спешно покинуло полководца. Но это создает для нас лишь дополнительные неудобства, не больше. Пошли в дом, здесь, я думаю, никаких сюрпризов ждать не надо. Ведите, Виталий Борисович. А за беглецов не переживайте, мы с ними скоро разберемся.

Западинский послушно пошел в свой краснокирпичный, напоминающий уменьшенный до приемлемых в России размеров средневековый замок. Двери были не заперты.

Грязнов, прежде чем войти, достал пистолет и передернул затвор, знаком предложил Турецкому сделать то же самое. Потом обернулся к старшему группы СОБРа и что-то сказал ему негромко. Тот кивнул и побежал к «мерседесу». Машины въехали во двор. Собровец вышел из своего микроавтобуса с рацией и забубнил, поглядывая в ту сторону, куда, по всей вероятности, удрали охранники Западинского, не пожелавшие выполнять приказы ни собственного шефа, ни начальника МУРа. Ну да, своя шкура дороже.

В доме было тепло, но не душно. Едва слышно работали вытяжки и большие вентиляторы на потолках.

Оставив Западинского под охраной собровца и Сергея Карамышева, Грязнов с Турецким, прикрывая один другого, пошли по комнатам. На нижнем этаже никого не было. В маленькой комнатке на втором этаже обнаружили пожилую женщину в очках, которая, полулежа в кресле, что-то вязала. Она взглянула на вошедших поверх очков и сказала удивленно:

– Здрасьте вам! Это еще что такое? Чей-то вы маскарад затеяли? Иль обедать уже хотите?

– Нет, мы не по этой части, – ухмыльнулся Грязнов.

– А пушки чего вытащили? Ворон пугать? Али меня, старую?

Умная оказалась женщина, слово «пушка» знала. Образовали ее, видать, тут.

– Как вас зовут? – спросил Турецкий.

– Да вы че, ребяты? – Она отложила вязанье и внимательно, уже через очки, вгляделась в пришельцев. Сомнение мелькнуло в глазах. – Не, вы не наши. А чьи будете?

– Из Москвы мы, гражданка, – ответил Грязнов. – Из Генеральной прокуратуры и уголовного розыска. А сюда мы привезли вашего хозяина. Арестованного.

– Батюшки боже! – всплеснула женщина руками. – И за что его?

– Нехороший оказался человек, – поторопился Грязнов. – Вы нам вот что скажите. В доме еще люди есть?

– Так охрана!

– Эта уже сбежала. А еще?

– А еще мне не велено говорить.

– Нам можно, даже нужно.

– Ну тады если так, идите себе по колидору до конца, а там друга лестница. По ей на третий этаж – и найдете Вадика. Господи! Да как же эта! Ой, страх-то какой! – запричитала она, но никакого страха не продемонстрировала. – И где жа он?

– А внизу. Под охраной. Спускайтесь, разговор будет. Вы себя так и не назвали…

– Марфа Ивановна я. А ты, мил человек? – уставилась она на Грязнова.

– А я, стало быть, Вячеслав Иванович. А он, – показал на Турецкого, – Александр Борисович. Вот и познакомились. Вы поварихой тут?

– Ой, мил человек, да всё я! И мету, и кормлю, и злодеев бужу.

– Это каких же?

– А которые с пушками расхаживают. Дом стерегут.

– Почему вы их считаете злодеями? Пакостят, что ли?

– Не, пакостить остерегаются. Морды у них… эти… некондиционные, – выговорила она почти по слогам, видимо, однажды поразившее ее слово.

– Вон что! – даже присвистнул Грязнов. – Видал, Саня, как народ теперь мыслит?

– Ты, мил человек, вот че, ты не свисти тут, черненького-то не вызывай!

– Ах ты, мать честная! – засмеялся Грязнов. – Баптистка, что ли?

– У тебе своя вера, Вячеслав Иванович, у мене своя. И ты мою веру не трогай.

– Извините, Марфа Ивановна. Не буду. Да и не хотел обидеть. Но вы спускайтесь на первый этаж. Мы тоже сейчас туда подойдем. Поговорить надо. Пошли, Саня.

Пока шли по «колидору» и поднимались на третий этаж, Турецкий спросил Грязнова, откуда тот догадался, что тетка – баптистка?

– Так черненький же! Это они так черта называют. Ты свистнешь, а этот сатаненок тут как тут, глядишь, и молоко на плите сбежало. Или суп сам по себе пересолился. Мелкий пакостник.

– Смотри-ка, – с уважением отметил Турецкий. – Обширные у тебя, оказывается, познания.

– А то!

В довольно просторной комнате на третьем этаже, больше похожей на русскую светелку, с окнами, выходящими на все четыре стороны света – значит, она находилась в одной из башен «замка», – стоял широкий диван. На нем валялся, не снимая ботинок, черноволосый парень с растрепанной книжкой в руках. Парень был в очках. Читал внимательно.