— Ну… это пока только к Шейле относится. Вот мой братец, все никак ей не обзаведется… хотя девушки за ним даже в прерии уходят, — он стрельнул глазами в неприятно исказившееся лицо второй женщины. — В долине девушек много… Раза в три больше, чем мужчин — любая пойдёт с тобой, куда хочешь, только позови. Да только Чер у нас стеснительный больно!..

— А вы пользуетесь? — без выражения, тускло произнесла Ната.

— А твой друг, он пользуется? — Чага ответил ей вопросом на вопрос. — Мы же не слепые… Не осуждай и ты нас.

— А что, раз такое дело, то теперь все девушки в долине ищут, с кем бы теперь лечь? — Элина, продолжая лежать на моих коленях, вставила реплику.

— Уймись, рыжая… — лениво, но с затаенным злом произнесла вторая девушка, до сих пор не проронившая ни единого слова. — Тебя кто ни будь, трогает?

Нет. Вот и облизывай своего старичка… А нам предоставь самим решать за себя.

Элина гневно подскочила:

— Сама ты рыжая!

Ната, не долго раздумывая, крепко ухватила её за подол рубахи, заставив, опустится обратно. Она без особой жесткости, но твёрдо, заявила:

— Хватит. Вам что, делить некого?

— За что она меня рыжей обозвала? Снесу башку и всех делов!

Чага расхохотался, а младший ухватил за руку начавшую приподниматься, вторую девушку. Я без тени улыбки, заметил:

— Она может…

— Да я тоже, могу… — девушка с мрачными глазами зло смотрела на Элину.

— Хватит тебе, что прицепилась к людям… — Шейла приподнялась и с укором посмотрела на свою подругу. Та вырвалась из рук Чера и, сплюнув на землю, ушла к реке, присев на берегу.

Младший и Чага встали и направились к ней. Мы слышали, как они что-то выговаривали своей спутнице, причем резко и на повышенных тонах. Шейла грустно прокомментировала:

— Моя вина… Я ее с собой взяла, надеялась, Чер перестанет…

Элина, без обиняков, спросила:

— Ты, да?

— Да… Я со старшим давно уже… А Чер влюбился, думает, что мы не видим ничего. Но я же не могу сразу с двумя братьями! И он мне, на самом деле, только как брат… А она увидела, как Чер на тебя смотрит, вот и взревновала. И меня, тоже, ненавидит. Только молчит. Знает, что если хоть слово скажет, ее Чага прогонит тут же. Она все надеется, что Чер с ней станет жить. А он… Спит, конечно, — он же мужчина, природа свое требует.

Только не нужна она ему. Вот такая у нас история. Я уже жалею, что ее позвала. Хотела отвлечь его от себя, а получилось только хуже…

Братья вернулись, оставив понурую девушку у воды. Чага добродушно произнес:

— У твоей красавицы характер совсем не ангельский… Где ты такую нашёл? Я раньше ее в долине не встречал!

— В горах, — лаконично ответил я.

— Что, в горах тоже живут люди?

— Вроде… Элина была в небольшой компании. Пока их не подстерегли и не истребили всех до единого. В живых осталась одна она…

Я говорил вполголоса, не желая, чтобы рассерженная девушка меня услышала.

Но слух у золотоволосой был более, чем хороший. Она разом сникла и позволила Нате сесть рядом — всякое упоминание о том, что произошло в предгорье, её больно ранило… Я пожалел, что откровенничал с этими людьми

— спокойствие моей девочки мне было дороже.

— Их убили? Никогда в долине такого не творилось!

Младший отрицательно хмыкнул:

— Ты просто забыл… в первые дни всякое бывало, лучше не вспоминать.

Когда мы в первый раз столкнулись с людьми — помнишь? У некоторых в мешках торчали обрубленные руки… Я не стал тебе тогда говорить, решил, что показалось. Тогда много странного происходило, это сейчас, привыкли…

Меня передернуло. Жуткая встреча с монстром в провале, рассказы Наты, побоище в предгорьях — все это указывало на то, что людоеды вовсе не такая редкость, как бы нам хотелось… Мы замолчали. Упоминание о смерти людей, которые были спутниками Элины в первые, самые трудные дни, внесло в наш разговор грусть. Ната продолжала поглаживать ее по волосам, а та, прикрыв глаза, молча прижалась ко мне. Ната предложила:

— Давайте спать. Мы можем разместить всех, у нас места много.

— Спасибо. — братья не стали отказываться.

Я отправил всех в дом, а сам подошел к одиноко стоявшей девушке…

— Как твое имя?

— Зачем тебе оно? — она тоскливо подняла на меня свои глаза. — Все одно, забудешь уже завтра.

— Завтра — вряд ли. А не так слаб памятью. Но, если не хочешь — не говори.

Пошли в дом…

— Для чего? Кому я там нужна? У Шейлы есть Чага… и Чер. У твоих — ты. А у меня — никого.