— Стой! Стой, чтоб всех! Искать гадов! В круг, тля!

Сыч орал благим матом, выстраивая вокруг себя кольцо телохранителей. Он бросился ничком на траву, и его примеру последовали почти все его соратники. Сова усмехнулся.

— Он так струсил, что позабыл, чем мы воюем… Разве стрелами можно достать на таком расстоянии?

— Можно. Но, он то не знает, есть ли у нас кроме луков еще и ружья? Кроме того, у него-то, как раз, кое-что имеется, так что не подставляй свою голову под выстрел.

В караване долго царил переполох. Наконец, какой-то порядок был восстановлен, и они вновь тронулись в путь. Пленников заставили нести раненых уголовников. Теперь я был уверен, что Сыч задумал настоящее строительство, возможно, укрепленного места, в горах. Вот почему он сгонял туда людей! Этому, во что бы то ни стало, следовало помешать…

— Быстрее! Лекарь умеет излечивать самые страшные раны, так говорили.

Муха, отнесете их к нему. Придем к озеру — шкуру со всех спущу, но узнаю, кто это сделал!

Сыч рвал и метал — впервые, после столкновения в Черном лесу, кто-то в открытую осмелился дать им отпор! И на этот раз это видели нежелательные свидетели. Пленники бросали взгляды по сторонам. Они едва верили тому, что случилось.

— Повторим, Сова…

На этот раз, жертвами стали еще два человека, которые находились в центре отряда, и снова стоны и крики остановили передвижение.

— Ччерт! Сыч, давай рвать отсюда! Так всех перестреляют!

Во все стороны полетели стрелы — многие вскинули арбалеты и начали палили почем зря. Одна просвистела мимо меня, и я пригнулся, утягивая за собой индейца.

— Достаточно, пока… Пусть приблизятся к поселку. Там они будут уверены, что все позади, а мы дадим им понять, что это неправильное мнение…

Послышались крики с другой стороны. Навстречу отряду Сыча шел второй -

Бзыка. Очевидно, перепуганные моим предупреждением, его люди заставили своего главаря быстрее покинуть поселок, и теперь они воссоединились здесь. Встреча была бурной… Сыч орал так, словно ему за шиворот налили кипятка, а Бзык грубо оправдывался. Было слышно, что только численный перевес на стороне Сыча, отделяет Бзыка от того, чтобы не перейти грань, за которой начинается открытый бунт… Мы переглянулись — такая свара была нам только на руку! Но отказываться от сюрприза мы не собирались…

— Бьем только тех, кто пришел с данью, я ведь пообещал Бзыку, что его людей мы не тронем! Выполним обещание! Пока…

Они подтягивались извилистой змеей к озеру. По краям каравана, на расстоянии в несколько десятков шагов, шли настороже, около двадцати бандитов. Они были готовы спустить стрелы из арбалетов в любую движущуюся цель. Нервы у них были на пределе, и, не раз, по ходу движения, бандиты выпускали их в холостую. Мы спокойно пропустили их к поселку и, когда первые стали облегченно опускать оружие и входить на площадь, встали во весь рост и, не таясь, вскинули луки…

— Мать вашу! Сучье племя! Живее!

На этот раз мы били не по ногам — для этого нужно было подойти слишком близко. Я не целился в кого-то конкретно — лишь бы зацепило. Зато Сова, имеющий больший опыт в этом деле, знал, в кого он хочет попасть. Его стрела пролетела над головами почти всей своры и вонзилась в спину кого-то из охотников — не бандита. Я удивленно посмотрел на индейца. Тот хмуро бросил на мой невысказанный вопрос:

— Предателей, тоже надо убивать. Это был предатель…

Отряд охватила паника. Те, кто был позади отряда, буквально по головам втискивались, между холмов, в поселок. Мы так напугали их, что они уже не разбирали, куда бегут! А ведь нас было всего двое против чуть ли не семидесяти уголовников!

Перепалка между вожаками возобновилась сразу, едва они почувствовали себя защищенными от стрел. Они орали, что-то непереводимое. Из всей их речи, слух с трудом улавливал какие-то знакомые слова… Сова поморщился, он давно отвык от такого обращения и вовсе не понимал, как можно общаться на подобном языке…

— Эти люди называли меня и Ульдэ дикарями. Но разве Ульдэ позволила бы себе хоть одно такое слово? И кто, в таком случаи, из нас дикарь?

— Ты прав, мой брат. Наши правители позволили споить северные народы и научили их ругаться — так что, Ульдэ, еще в какой-то мере не коснулись блага цивилизации… А эти, вообще, не люди. Поэтому, у них и язык — не человеческий. Наверное, для них больше подошли бы пляски и обряды людоедов и их шаманов!

Сова хмуро обернулся.

— Не все шаманы были людоедами, и не все вели свои народы к гибели!