Мы с Натой переглянулись — то, о чём говорил Доктор, пока ещё ничего не объясняло.

— Но была и другая версия, — рассказчик перевёл дух, отпив из услужливо протянутой фляги. — Была. Просчитав на компьютерах все вероятностные данные, сравнили их с данными геологической истории Земли и пришли к выводу — один раз, в сто, сто пятьдесят миллионов лет, комета могла уклониться настолько, что пролетела бы на расстоянии в двести тысяч километров от планеты. Это раза в два ближе, чем до Луны — что бы было яснее. И вот тогда, последствия могли бы быть совершенно иными…

— И какими же? — вырвалось у нетерпеливого Стопаря.

— Я не знаю. Только то, повторяю, вероятное сближение, произошло именно тогда, когда на земле стремительно исчезли динозавры, и так же стремительно стал развиваться другой, более угнетённый вид — млекопитающиеся. Иначе говоря, мы с вами. Что-то случилось с климатом, с самой атмосферой, в общем, изменилось всё. Выжил, а потом и завоевал всю планету, более приспособленный для этого вид. Что именно могло произойти — одни только домыслы. Но установлено, что комета Эр-Бойля, была тогда поблизости… Я это к тому, что она подлетала к земле и сейчас. И солнечная активность, тоже, как раз была на высоте. Вот и вся моя версия…

— Выходит, — задумчиво вставил Сова. — Теперь мы повторяем судьбу ящеров?

Доктор поморщился:

— Пока ещё ничего не выходит. Но то, что так быстро и непостижимо появляются новые формы жизни — это говорит о многом!

— Ну, тогда, самыми приспособленными должны были оказаться насекомые! — я вставил реплику, но Доктор отмел ее походя:

— Самыми приспособленными оказались, как ни странно, мы. Те, у кого есть разум. Ни одному ящеру не могло прийти в голову разжечь костёр и обогреться в ледниковый период. Не забывайте — всё произошло в начале зимы, а в это время все насекомые находятся либо в спячке под землей, либо в виде куколок, которые еще только должны появиться на свет весной. И, если в результате, какого либо, излучения все остальные стали видоизменяться, то они просто под него не попали!

— Это еще как сказать, — проворчал кто-то. — Не все звери могли оказаться под твоими лучами. И люди, кстати, в основном остались прежними…

— Где ты был, когда все произошло? — Док не сдавался. — И где были все другие? Каждый говорил, что попал кто в яму, кто в подпол, кто перевернулся вместе с машиной и его накрыло земляным валом… Или — еще что-то. Но никто не помнит того, чтобы оказался под воздействием свечения

— разве не так? А вот Клешня утверждал, что он почти все время провел на поверхности, и вы видели, что произошло с его руками!.. Но, все это, — он внезапно успокоился. — конечно, если увязывать свечение с этими изменениями.

— Да только другого объяснения как-то не находится… — вставила Ната.

Стопарь вытащил откуда-то, из-за пазухи, курительную трубку, и над нашими головами поплыли клубы ароматного дыма. Сова, глядя на него, достал свою и, затянувшись, передал её мне. Я уже давно бросил курить, но, видя по глазам индейца, что это не просто знак дружеского расположения, несколько раз затянулся и передал ее Доку. Тот благодарно принял трубку их моих рук и, выпустив пару раз клубы дыма, резко отличающегося от дыма Стопаря, вновь заговорил:

— Сейчас трудно что-либо утверждать. Я как-то подсчитал — на территории, равной примерно всей прежней области, осталось в живых не больше двухсот человек. Сова ходил повсюду — индеец согласно кивнул — во все стороны, людей осталось немного… Какой у тебя странный табак?

— А Белая Сова не говорил, что это табак, — лаконично ответил индеец. Он принял из рук Дока свою трубку и убрал ее за пояс.

— Почему нас осталось так мало? — вырвалось опять у Стопаря. — Ведь не мор же?

— Откуда ты знаешь? — возразил Доктор. — Может, и мор. Да и без мора… Вспомни, как это было. На первое — подземная волна. Мы помним, по-разному, но, самое малое, кто как утверждает — она достигала в высоту до десяти метров. А теперь представь — ни одно здание не могло выдержать такого, ни одна плотина, ни одно сооружение, возведённое человеческими руками! Это значит, ранее сдерживаемая вода из водохранилищ, снося всё на своём пути, ринулась вниз! Все резервуары с горючим, с газом, с бог его знает чем, взорвались, помните, какие были пожары? А возможность срабатывания ядерных зарядов в наших ракетах? Их у нас не меньше трёх тысяч было, как помню!

— Ну, это вряд ли… — протянул до сих пор молчавший Трясоголов и испуганно покосился на Белого. — Там само собой взорваться не должно было… Только, если, специально что сделать…

— Ой, ли? А откуда мы знаем, как на содержимое ракет повлияло присутствие кометы? Если, конечно, это комета. И, к слову, не Сова ли нам рассказывал, да и многие сами видели — про ядерный гриб над городом? Теперь ещё и другое — землетрясения. Это раз. Вулканы — два. Холод ещё не забыли? Три.

Повезло в первые дни многим… Я, конечно, не имею в виду тех, кто оказался в ловушке, под названием город. Там все могло происходить гораздо страшнее… Но это вы у Дара расспросите! А потом? Раны, голод, возможные инфекции… Помощи нет ни откуда. Вот и остались только те, кто смог выжить, просто чудом. Каждый из нас, по меньшей мере, два-три дня отлёживался или вообще находился под землёй, или бог знает где, а потом ему посчастливилось выбраться, да ещё и найти, что засунуть в рот. Я не удивлюсь, если когда ни будь нам станет известно, что земля вообще переменила свой облик и часть суши стала морским дном или наоборот. А воздушная волна какая была? Да ничего живого остаться не должно было в принципе! Так что нас — не столько мало, сколько много…

— Мы спаслись, это понятно! — опять встрял неугомонный Стопарь. — Ну попрятались, ну отлежались. А зверьё всякое? А эти овцебыки там, новые?

Доктор пожал плечами:

— Откуда я знаю? Я же сказал, это только версия… Да и в сообразительности зверью отказывать нельзя. Потом, если этот чёртов свет действительно так изменил генетическую информацию, отчего все привычные нам животные переродились в мутантов, то, может быть, он заодно придал им гораздо больше ума? А зверь, обладай он таким даром, сможет выжить куда лучше человека.