— Придержите свой языкъ, сэръ, — сказалъ судья гнвнымъ тономъ.

— Я бы очень радъ вамъ повиноваться, но… — сказалъ м-ръ Пикквикъ.

— Извольте молчать, сэръ, — повторилъ судья, — или я принужденъ буду позвать констебля.

— Вы можете длать, что вамъ угодно, — возразилъ м-ръ Пикквикъ, — и я не сомнваюсь, что констебли исполнятъ ваши приказанія съ точностью; но я принимаю на себя смлость говорить и стану говорить въ свою защиту.

— Пикквикъ и палата ума — одно и то же! — воскликнулъ м-ръ Уэллеръ.

— Замолчите, Самъ.

— Слушаю.

М-ръ Нупкинсъ, пораженный, очевидно, необычайною смлостью ученаго мужа, собирался, повидимому, вновь прогремть свой грозный отвтъ; но въ эту минуту м-ръ Джинксъ дернулъ его за рукавъ и шепнулъ ему на ухо нсколько словъ. Судья проговорилъ вполголоса какой-то отвтъ, и затмъ перешептыванье возобновилось опять. Джинксъ длалъ, повидимому, возраженія.

Наконецъ, судья, проглотившій, вроятно, весьма непріятную пилюлю отъ своего письмоводителя, — обратился къ м-ру Пикквику и, подавляя внутреннюю досаду, проговорилъ:

— Что вы хотите сказать?

— Во-первыхъ, — началъ м-ръ Пикквикъ; посылая черезъ очки такой проницательный взглядъ, который привелъ въ трепетъ даже самого судью, — во-первыхъ, я желаю знать, зачмъ и для чего я и мой другъ приведены сюда?

— Можно ему сказать это? — шепнулъ м-ръ Нупкинсъ своему письмоводителю.

— Можно и должно, — шепнулъ Джинксъ.

Судья откашлянулся, вытеръ носъ и, принявъ торжественную осанку, началъ такимъ образомъ:

— Дошло до моего свднія, что вы, Пикквикъ, вопреки существующимъ законамъ, замышляете «учинить» дуэль, и что въ этомъ преступномъ дл помогаетъ вамъ другой человкъ, по имени Топманъ. Слдственно… ну, м-ръ Джинксъ?

— Такъ, сэръ, продолжайте.

— Слдственно я, какъ судья, обязываю васъ… такъ, что ли, м-ръ Джинксъ?

— Такъ, сэръ.

— Обязываю васъ… къ чему-же, м-ръ Джинксъ.

— Отыскать и представить поручителей, сэръ.

— Да, да. Слдственно — хотлъ я сказать, какъ перебилъ меня мой письмоводитель — слдственно я обязываю васъ отыскать и представить поручителей.

— Надежныхъ поручителей, — подсказалъ м-ръ Джинксъ.

— И я требую надежныхъ поручителей, — сказалъ судья.

— Изъ гражданъ этого города, — шепнулъ Джинксъ

— Они должны быть гражданами этого города, — сказалъ судья.

— У каждаго долженъ быть свой домъ и капиталъ въ пятьдесятъ фунтовъ, — подсказалъ Джинксъ.

— И эти два поручителя, сударь мой, должны быть домохозяевами съ капиталомъ не мене пятидесяти фунтовъ, — проговорилъ судья съ великимъ достоинствомъ, поправляя свой галстухъ.

Легко представить изумленіе и крайнее негодованіе ученаго мужа, вовсе не приготовленнаго къ такой развязк.

— Что все это значитъ, сэръ? — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ. — во-первыхъ, мы совсмъ чужіе въ этомъ город; во-вторыхъ я не знаю здсь ни одного домовладльца, въ*третьихъ, я никогда не думалъ о дуэли.

— Еще что? — спросилъ судья.

— Больше ничего, сэръ. Кажется, и этого довольно?

— Но я долженъ предварительно развдать и учинить справку… такъ, что ли, Джинксъ?

— Такъ, сэръ.

— Отвчайте положительно и ясно: имете ли вы еще что-нибудь сказать въ свое оправданіе?

Нтъ сомннія, м-ръ Пикквикъ сказалъ бы очень много въ оправданіе себя и своихъ друзей и, конечно, удивилъ бы всю залу своимъ импровизированнымъ витійствомъ, если бы въ эту самую минуту м-ръ Уэллеръ не вступилъ съ нимъ въ таинственное совщаніе, поглотившее все вниманіе и силу разсудительности ученаго мужа, такъ что онъ долженъ былъ пропустить мимо ушей вопросъ судьи. М-ръ Нупкинсъ не любилъ распространяться дважды о какомъ бы то ни было предмет. Приготовивъ себя предварительнымъ кашлемъ, онъ бросилъ на собраніе торжествующій взоръ и, среди полнаго молчанія констеблей, приступилъ къ произнесенію приговора.

Слуга Уэллеръ, уличенный въ буйныхъ поступкахъ, приговоренъ къ штрафу въ три фунта стерлинговъ. Граждане Винкель и Снодграсъ, уличенные въ такомъ-же буйств, штрафуются двумя фунтами. Сверхъ того, джентльмены и слуга обязуются дать подписку, что впредь они будутъ вести себя какъ прилично честнымъ великобританскимъ подданнымъ и не будутъ питать личной вражды къ констеблю Груммеру. Поручительство относительно Пикквика и Топмана должно состояться во всей сил.

Лишь только мэръ кончилъ свою рчь, м-ръ Пикквикъ, выступая впередъ съ улыбкой, заигравшей опять на его добродушномъ лиц, сказалъ:

— Прошу извинить, господинъ судья. Не можете ли вы удлить мн нсколько минутъ для переговоровъ о дл чрезвычайно важномъ, и которое собственно касается васъ самихъ?

— Что-о-о?

М-ръ Пикквикъ повторилъ свой вопросъ.

— Чрезвычайно экстраординарный случай! — воскликнулъ судья. — Частная аудіенція!

— Да, сэръ, я прошу y васъ частной аудіенціи, — сказалъ твердо м-ръ Пикквикъ, — только я желаю, чтобы на ней присутствовалъ и мой слуга, такъ какъ извстія, о которыхъ вы услышите, первоначально исходятъ отъ него.