Полдюжины привтствій, громкихъ и радушныхъ, встртили прибытіе пожилого джентльмена. Вс фланелевыя куртки выступили впередъ, когда онъ началъ рекомендовать своихъ гостей, джентльменовъ изъ Лондона, желавшихъ съ нетерпніемъ видть собственными глазами національное игрище, которое, нтъ сомннія, доставитъ имъ одно изъ величайшихъ наслажденій.

— Вамъ, я полагаю, будетъ гораздо удобне въ палатк,- сказалъ одинъ весьма статный джентльменъ, съ туловищемъ, нсколько похожимъ на резиновый шаръ, набитый гусинымъ пухомъ.

— Въ палатк, сэръ, вы найдете все, что провинція можетъ придумать для столичныхъ гостей, — подтвердилъ другой джентльменъ весьма величавой и мужественной наружности.

— Вы очень добры, сэръ, — сказалъ м-ръ Пикквикъ.

— Сюда пожалуйте, — добавилъ джентльменъ съ шарообразнымъ туловищемъ. — Отсюда вы можете увидть вс эволюціи нашихъ молодцовъ.

Президентъ и м-ръ Уардль вошли въ палатку.

— Безподобная игра… эффектъ сильнйшій… упражненіе для физики… мастерство!

Эти и нкоторыя другія слова стенографическаго свойства поразили прежде всего благородный слухъ м-ра Пикквика при вход его въ гостепріимную палатку. Первый предметъ, представившійся его глазамъ, былъ — зелено-фрачный пріятель рочестерскаго дилижанса, расточавшій свое краснорчіе передъ избраннымъ кружкомъ, въ клуб криккетистовъ. Его костюмъ былъ приведенъ въ немного боле исправное состояніе, и, вмсто башмаковъ, на немъ были сапоги; но это былъ точно онъ, испанскій путешественникъ, обожаемый другъ донны Христины.

Незнакомецъ мигомъ угадалъ своихъ друзей. Выступивъ впередъ, онъ схватилъ за руку м-ра Пикквика и съ обычной торопливостью началъ усаживать его на стулъ, продолжая говорить безъ умолку во все это время, какъ будто вс городскія распоряженія состояли подъ его особеннымъ покровительствомъ и непосредственнымъ надзоромъ.

— Сюда… сюда… отмнная потха… бочки пива… коньякъ первйшаго сорта… бифстексъ… ростбифъ… копченые языки… телга съ чеснокомъ… горчица дребезжитъ… превосходный день… пулярки… радъ васъ видть… будьте какъ дома… безъ церемоній… отличная штука!

М-ръ Пикквикъ услся на указанное мсто; Винкель и Снодграсъ также безмолвно повиновались распоряженіямъ своего таинственнаго друга. М-ръ Уардль смотрлъ, удивлялся и — ничего не понималъ.

— Позвольте, м-ръ Уардль, представить вамъ моего друга, — сказалъ м-ръ Пикквикъ.

— Вашего друга! Здравствуйте, сэръ. Очень пріятно познакомиться съ другомъ моего друга.

Незнакомецъ быстро сдлалъ антраша и началъ пожимать руку м-ра Уардля съ такою пламенною горячностью, какъ будто они были закадычными друзьями лтъ двадцать сряду. Отступивъ потомъ шага два назадъ и окинувъ собраніе орлинымъ взглядомъ, онъ еще разъ схватилъ руку м-ра Уардля и, повидимому, обнаружилъ даже очевидное намреніе влпить поцлуй въ его розовую щеку.

— Какъ вы здсь очутились, любезный другъ? — спросилъ м-ръ Пикквикъ съ благосклонной улыбкой.

— Такъ себ,- отвчалъ стенографическій другъ, — прикатилъ… городская гостиница… пропасть молодежи… фланелевыя куртки, блые штаны… горячія почки съ перцомъ… сандвичи съ анчоусами… отмнные ребята… весельчаки… Превосходно!

М-ръ Пикквикъ, уже имвшій довольно обширныя свднія въ стенографической систем незнакомца, быстро понялъ и сообразилъ изъ его лаконическихъ рчей, что онъ, неизвстно какими судьбами, вошелъ въ сношенія съ членами Криккетскаго клуба, сталъ съ ними на короткую ногу и получилъ отъ нихъ приглашеніе на общій праздникъ. Такимъ образомъ любопытство ученаго мужа было вполн удовлетворено; онъ надлъ очки и приготовился смотрть на криккетъ.

Игра была начата героями Моггльтона. Интересъ сдлался общимъ, когда м-ръ Домкинсъ и м-ръ Поддеръ, знаменитйшіе члены славнаго клуба, отправились, съ дубинами въ рукахъ, къ своимъ уиккетамъ. М-ръ Лоффи слава и краса криккетистовъ Динглиделль, долженъ былъ бросать могучею рукой свой шаръ противъ богатыря Домкинса, a м-ръ Строггльсъ былъ выбранъ для исправленія такой же пріятной обязанности въ отношеніи къ непобдимому Поддеру. Другіе игроки были поставлены въ различныхъ частяхъ поля для наблюденій за общимъ ходомъ, и каждый изъ нихъ, какъ и слдовало ожидать, поспшилъ стать въ наклонную позицію, опершись рукою, на колно, какъ будто собираясь подставить свою спину для перваго прыжка мальчишки, который долженъ открыть игру въ чехарду. Дознано долговременными опытами, что искусные игроки иначе и не могутъ длать наблюденій. Этотъ способъ созерцанія м-ръ Пикквикъ, въ своихъ ученыхъ запискахъ, весьма справедливо называетъ "наблюденіемъ a posteriori".

Позади уиккетовъ остановились посредствующіе судьи; маркеры приготовились считать и отмчать переходы. Наступила торжественная тишина. М-ръ Лоффи отступилъ на нсколько шаговъ за уиккетъ Поддера и приставилъ шаръ на нсколько секундъ къ своему правому глазу. Доврчиво и гордо м-ръ Домкинсъ приготовился встртить враждебный шар, и глаза его быстро слдили за всми движеніями Лоффи.

— Игра идетъ! — раздался громовый голосъ баулера.

И шаръ, пущенный могучею рукою м-ра Лоффи, быстро полетлъ къ центру противоположнаго уиккета. Изворотливый Домкинсъ былъ насторож; шаръ, встрченный его дубиной, перескочилъ черезъ головы наблюдающихъ игроковъ, успвшихъ между тмъ нагнуться до самыхъ колнъ.

— Разъ — два — три. Лови — бросай — отражай — бги — стой — разъ — нтъ — да — бросай — два — стой!

Весь этотъ гвалтъ поднялся за ловкимъ ударомъ, и въ заключеніе перваго акта, городскіе криккетисты отмтили два перебга. Поддеръ тоже съ своей стороны стяжалъ лавры въ честь и славу Моггльтона. Онъ искусно каждый разъ отражалъ отъ своего уиккета шары, и они разлетались по широкому полю. Наблюдающіе игроки, перебгавшіе съ одного конца на другой, истощились до послднихъ силъ; баулеры смнялись безпрестанно и бросали шары, не щадя своихъ рукъ и плечъ; но Домкинсъ и Поддеръ остались непобдимыми. Около часа ихъ дубины были въ постоянной работ, уиккеты спаслись отъ нападеній, и публика сопровождала громкими рукоплесканіями необыкновенную ловкость своихъ героевъ. Когда, наконецъ, Домкинсъ былъ пойманъ, и Поддеръ выбитъ изъ своего мста, городскіе криккетисты уже считали пятьдесятъ четыре перебга, между тмъ какъ герои Динглиделль остались ни при чемъ. Перевсъ на сторон горожанъ былъ слишкомъ великъ, и не было никакихъ средствъ поверстаться съ ними. Напрасно пылкій Лоффи и нетерпливый Строггльсъ употребляли вс возможныя усилія, чтобъ возстановить нкоторое равновсіе въ этомъ спор: все было безполезно, и пальма первенства неоспоримо и ршительно осталась за городомъ Моггльтономъ.