— Он красивый, на гитаре играет, деньги у него водятся. Что ты имеешь против?

— Ну, он же ее бросил?

— Сволочь потому что. Но обаятельная сволочь.

Я слышу звуки борьбы.

— Саня, — зову я в трубку, — Саня…

Но у них надолго.

Я жду пару минут, и кладу трубку.

Он перезванивает.

— Родо, сам понимаешь, жить с ней невозможно.

— Замолчи, Упырь.

— Заткнись, Енот.

— Ты говорил, что она не рязанская.

— Кто, Маша? Они лет десять назад переехали в Рязань — квартиру купили.

— Что, богатая семья?

— Отец работает в военкомате, мать — врач.

— Понятно.

— А где живет?

— Сам у нее спросишь при случае.

— Только не трахай ее сразу! — кричит в трубку Аня. — Все-таки она моя сестра.

Ее дикий смех вибрирует в ушах.

Саня начинает ругать ее так, что мои уши, отвыкшие от мата, вянут.

Я кладу трубку.

Еду на встречу с Машей, одевшись максимально прилично. Не для нее — для себя. Я в костюме, длинном пальто и норковой шапке. Подтянут и сосредоточен. Недавно подстригся. А главное, мне наплевать на эту встречу. Если раньше я ждал секса в перспективе, то теперь секс мне не нужен вовсе. Их было уже так много, всех этих Свет, Лен, Насть (кстати, как это угадала Людка в своем письме!), что интерес мой пропал. Мне интересно, как себя будет вести Маша, какой она окажется: умной или не очень, красивой или страшненькой, грамотной или нет, но результат встречи, ее отношение ко мне — не важны. Сейчас интерес вызывает только диалектика — и ничего больше.

Я опять покупаю розу.

Как же это все надоело!

Маша оказывается невзрачной мышкой. Если ей и понравилась роза, то она не подает виду. Я вижу ее насквозь. Я вижу, как ею будут пользоваться и дальше: пользоваться и бросать. Маша не из тех, которых любят! Мы расстанемся безболезненно. Я даже встречусь с ней еще раз, чтобы у нее не сложилось впечатления, будто она из тех, которых бросают, не успев познакомиться.

Я веду ее в "Шоколадницу", хотя это уже не смешно. Официантки бросают на меня любопытные взгляды.

На улице я начинаю мерзнуть. Подмораживает. Или я заболеваю? Маша советует выпить "Колдрекс", когда приеду домой. Добрая девушка.

В маршрутке, подняв глаза, я замечаю Васю, который внимательно смотрит и улыбается. Его сопровождает девица, та самая, которая была на Новый год. Он кивает на Машу, подмигивает. В лице сочувствие. Он отождествляет меня с собой. Товарищи по несчастью.

Фильм вспоминается ненавязчиво, доставляя удовольствие. Картины всплывают, будто я в кинозале. Писатель уезжает на заработки, а одновременно и за вдохновением в Америку. Жизнь с женой — рутина, дочь уже взрослая. В Нью-Йорке он снимает недорогую квартиру, но в приличном доме. По соседству с молодым человеком. У писателя с трудоустройством не очень, поэтому он начинает просить деньги в долг у соседа, и тот дает, пока суммы невелики. Во время очередной просьбы предлагает помощь другого рода. Открывает "тайну" своей профессии который я удостоился посмотреть в Наро-Фоминске. первых, нужно ли мне встречаться с ней еще раз, и во-вторых, фильм — он жигало, дамский любовник. У писателя выбор невелик: или он уезжает обратно во Францию, или становится жигало, потому что с работой ничего не выходит. Он выбирает жигальство. И не потому, что змей-искуситель хорошо поработал, а потому что почти пожилой человек, хотя и красивый еще, потому что жизнь не удалась. Он окунается в новый мир, где женщина платит, где секс поначалу доставляет удовольствие, а клиентки если и не красивы, то интересны.

Сосед помогает и с кокаином, потому что наркотик позволяет поддерживать потенцию. Француз становится наркоманом, но не замечает этого.

Наконец, наш герой влюбляется в коллегу — элитную проститутку. Она его за "муки тоже полюбила, а он ее за состраданье к ним". Они сходятся. Начинают жить вместе. То он ревнует, то она его. Они уже не в состоянии разобраться, любят ли друг друга, не в состоянии понять, где просто секс, а где работа. Под его влиянием она становится кокаинистской.

Неожиданно он просыпается утром. Оказывается, он уже давно не с ней. Оказывается, он не просыхает от наркотиков. Оказывается, сосед ухаживал за ним, но больше этого делать не будет.

Когда он уже на грани гибели, когда его смерти ждут все, он неожиданно исчезает.

Сосед думает, что француз умер, но года через два тот является к нему, трезвый, не под кайфом, и приглашает в кафе, где и рассказывает о своем романе.

Он приехал во Францию, ушел от жены и начал писать, писать о том, как писатель играл в жигало, чтобы писать о жигало. Писатель — вечный лицедей, ничему не отдается полностью, даже, казалось бы, тому, чему не отдаться невозможно. Он — вечный разведчик. Работает только на свое творчество, даже когда забывает об этом. Итог — предельно достоверная книга

Сосед принимает книгу из рук человека, которому указал Путь, если только писателю можно указать Путь.

С женой, кстати, дело наладилось, и с дочерью тоже. Они уважают его. Он прошел через клиники, бросил наркотики, обрел уверенность и смысл, начал писать. Но ни жена, ни дочь, ни молодой сосед, ни пассия, которую любил, не поняли его. Все они были убеждены, что настоящий он — тот, которым они его знали, что он менялся все это время, пусть в худшую сторону, но менялся. Им-то казалось, что он менялся неосознанно, а оказалось — во имя творчества. На самом же деле они все заблуждались. Хитрец — писатель всегда сознавал, чем занят. И главное — для чего все это. Он никогда не был жигало, не был не-жигало, он никогда не забывал, что он писатель, даже когда ему казалось, что забыл. Писатель обречен на неизменность. Писатель — не человек? Фильм отвечает однозначно: да, писатель — не человек.

Я услышал звонок телефона, когда вставил ключ в замок. В надежде, что трубку повесят, замедлился. Однако некто настойчиво желал дозвониться. Им оказался Саня. Аня купила билеты (или ей достали на работе?) на спектакль "Подари мне лунный свет". Аня предусмотрительно взяла четыре, два из которых предназначались мне и ее сестре Маше. Таким образом, она избавляла меня от сомнений. Вторая встреча с Машей была неизбежна. Спектакль был в воскресенье, в три часа, то есть дневной, а не вечерний.