Она умолкла, увидев, как цапля, сидевшая до того на иве, слетела с нее и нырнула в пруд. Когда она вновь появилась, в ее клюве бился толстый серебристый карп.

Изабелла взглянула на Бранда. Ей было жалко карпа. У них много общего.

Бранд перехватил ее взгляд, но его мысли все еще были заняты дочерью.

— Кто бы мог подумать, — пробурчал он.

— О чем подумать?

— О том, что юная беспомощная девушка, которая когда-то не справилась с грудным младенцем, станет такой преданной матерью. Ты знаешь, тебе идет!

— А…

Почему он так смотрит? Его губы улыбались, но глаза были пустые.

— Да. — Бранд резко отвернулся и сосредоточил взгляд на сытой и злой цапле, которая вновь сидела на дереве. — А что случилось с Джуди? Ты ее видела, когда вернулась в Ванкувер?

Что ж. Если он хочет сменить тему, пусть меняет пока…

— Нет, — ответила она. — Хочешь верь, хочешь нет, но Джуди буквально за неделю до моего возвращения в Ванкувер уехала в Калгари со своим новым мужем. Мне сказала ее мать.

— А-а. Но у тебя, наверное, есть еще друзья?

Изабелла хотела ответить:

«Один ты». Но Бранд не был другом. Он был мужем, который хотел отнять у нее дочь.

— Нет, — быстро ответила она. — В общем, нет. Бранд, давай о собаке…

— Да. О собаке. Думаешь, Конни достаточно видеть Пушка раз в месяц?

Он читал ее мысли.

Недостаточно. Но больше она ничего предложить не может. Черт его дери. Он хорошо подумал, прежде чем подарил дочери собаку.

— Ничего не поделаешь, — сказала она ровным голосом. — Кстати, Бранд, если ты намерен отобрать у меня Конни, обещаю тебе, у тебя ничего не получится.

— Не получится? — Он отвернулся от нее и поставил ногу на нижний брус ограды. — А если я не намерен?

— Тогда чего ты хочешь?

— Вроде я понятно объяснил. Мне нужна не только Конни. — Он замолчал и смахнул лист с рукава. — Видишь ли, я тоже хотел бы получить все.

Голос у него был низкий, ласковый, опасный. И зубы сжаты. Изабелла прикрыла глаза. Даже сейчас, когда он весь ощетинился, ей очень хотелось обнять его.

— Ты не хочешь всего, — возразила она. — Тебе нужно только теплое тело в постели.

Бранд скрипнул зубами. Потом все же улыбнулся.

— А ты хочешь сказать, что есть что-то еще?

Все-то он знает. Изабелла искоса изучала его, смущенная быстрой сменой его настроения. Он смотрел на воду, обтекавшую камни, и старательно делал вид, что не замечает ее. Но это не так. Она видела, что улыбка кривит его губы.

— Да, — ответила она. — Жизнь заставила меня в это поверить. А ты о чем думаешь?

— Я стараюсь не думать.

Изабелла могла обвинить его во лжи. Морщины на его лице говорили совсем о другом. Наконец он принял решение.

Схватив ничего не подозревавшую Изабеллу за руки, он прижал ее к перилам.

Изабелла потеряла дар речи, но довольно быстро взяла себя в руки.

— Ты с ума сошел…

— Ты хочешь сказать, что я припираю тебя к стенке? Изабелла, через две недели в субботу я приглашен на прием. С обедом и танцами. И я хочу, чтобы ты пошла со мной.

— В качестве кого?

Она растерянно смотрела на него. Он только что это придумал или это очередной шажок в тщательно продуманной кампании?

— В качестве жены, — сказал он. — Как член правления… я собираю средства для Детского фонда здоровья… я приглашен с супругой. Пока, насколько мне известно, ты — моя супруга.

— Но…

— Впрочем… — Он пожал плечами. — Если ты не хочешь, я могу пригласить Веронику. Мы перекинулись с ней парой слов утром перед ее уходом. Уверен, она с удовольствием согласится.

Ублюдок, подумала Изабелла, ловя его улыбку, которую он и не пытался скрыть. Но от его прикосновения ее заливала горячая волна желания. Он знал, что прижал ее к стенке… ну, к перилам моста… знал, что, хотя ей не хочется идти на прием, она не смирится с мыслью о Веронике. Той ночью на Болотах она от многого отказалась. И Вероника много потеряла.

Впрочем, все равно. У нее нет выбора, придется отказаться.

Она открыла рот, чтобы сказать «нет», но вместо этого произнесла нечто совершенно невозможное: