С опаской подняв лицо, он услышал голос Джунайда:

– Я читал о нем в книгах...

Шейх суфиев, оказывается, сидел, прямо на земле, совсем рядом. И тоже завороженно глядел в волнующееся, рвущееся мощью зеленое сияние.

– Его так и зовут в Хорасане - Зеленый Хызр. Это старый, старый дух, он приходил и помогал людям задолго до того, как начал проповедовать Али...

Изумрудный ореол заиграл переливами, раскрывая оплывающие раскаленным золотом огромные крылья.

Сглотнув в очередной раз, Тарег спросил:

– Что дух из Хорасана делает в аль-Ахсе?..

Словно отвечая на его вопрос, из-за зеленого зарева раздался сердитый голос аль-Мамуна:

– Тарик?.. Эй, Тарик! Ну-ка, подойди сюда немедленно! Это, по-твоему, пять положенных шагов? Ты разучился считать? Или ты решил начать кланяться мне за курух? Что ты там завалился, иди сюда, я сказал!

Пока Тарег поднимался на ноги, Джунайд успел быстро прошептать:

– Во имя Милостивого, следи за лицом, княже. Не надо смотреть на нашего халифа, как на идиота. У него нет второго зрения, он видит перед собой пожилого феллаха. И, ради всего святого, будь осторожен - Зеленый Хызр старый и могущественный дух. Будь с ним почтителен, во имя Милостивого...

Действительно, хорасанский гость избрал для смертного зрения весьма непритязательный облик: сутулый старик с жидкой некрашеной бородой, в подбитом ватой стеганом халате и грубых кожаных башмаках.

– Вот, этот почтенный шейх подошел к нашим кострам и, как добрый ашшарит, предложил помощь братьям по вере!
– гордо сказал аль-Мамун, поглаживая бородку.
– Он знает тайные тропы через Маджарский хребет! Что скажешь?

Севший сбоку от халифа Тарег коротко взглянул на безмятежно улыбающегося... старца и молча кивнул.

– Что-то ты неразговорчив сегодня вечером...
– подозрительно пробурчал аль-Мамун.
– Скажи мне, о шейх, далеко ли до того ущелья, о котором ты - во имя Всевышнего!
– вел речь?

– Оно не так уж далеко отсюда, о эмир верующих, - прошелестел, как ветерок, тихий голос.
– Если вы согласитесь последовать за мной, то завтра утром окажетесь в нужном месте. А что скажешь ты, о дитя Сумерек?..

Аль-Мамун тоже захотел поинтересоваться мнением нерегиля, повернулся к своему командующему, но никого не увидел. Потом халиф понял, что самийа никуда не делся, а просто упал носом в ковер в самом почтительном из возможных поклонов, и потому, чтобы обнаружить Тарика, нужно смотреть вниз.

– Да что это с тобой сегодня?
– окончательно изумился халиф.

Тарег держал лицо крепко прижатым к ладоням, пытаясь хоть как-то укрыться от дыхания чужой мощи: раскаленный, печной жар зеленого ореола шевелил волосы на затылке, по хребту бегала тягучая, мучительно-сладкая дрожь. Неожиданно нерегиля продрало от затылка до копчика - встряхнуло, как собаку под дождем. Хызр тихо хихикнул. Неужели аль-Мамун совсем ничего не чувствует?!.. Почему?!..

Глухо - из-за того, что мордой вниз лежал - Тарег пробормотал ответ:

– Мы, сумеречники, очень почитаем... старших. Я отдаю долг почтительности этому почтенному... шейху.

– Почитаете старших?..
– удивленно отозвался халиф из палящего света.

Пальцы рук занемели. С лица лил пот, Тарег видел, как на ничего не чувствующие ладони текут с носа капли. Зеленое существо и не думало складывать крылья, мучительное сияние продолжало яриться нездешним светом. Нерегиль понял, что еще чуть-чуть - и он потеряет сознание.

– Очень-очень почитаем, - из последних сил прохрипел он.

– Люди называют меня аль-Хидр, о дитя Сумерек, - удовлетворенно прошелестел тихий голос.

Выворачивающая наизнанку, пронизывающая сила исчезла из воздуха. Тарег услышал свой длинный облегченный вздох.

– Ты и впрямь почтителен со старшими, о самийа. Да, я сдержу свое слово, данное эмиру верующих. Я проведу вас через хребет.

Нерегиль с трудом распрямился. Утер текущее потом лицо рукавом, сухо откашлялся. И сумел произнести:

– Мы изъявляем тебе свою признательность, о шейх. Что бы ты хотел получить в награду за помощь?

Аль-Мамун удивленно воззрился на сумеречника - понятное дело, халифу и в голову не пришло задать такой вопрос. Смертные вообще нечасто задавались вопросом, по карману ли им чудесная, из ниоткуда являющаяся помощь. Обычно они принимали ее как должное - и очень удивлялись, когда им предъявляли счет.

Тот, кто предпочел назваться аль-Хидром, сейчас казался погруженным в глубокую задумчивость. Скрюченные старостью пальцы перебирали седые пряди бороды.

Наконец, дух сказал: