попил чаю с сухарями и вышел на улицу поглядеть, не ушел ли туман. Погодка

стояла скверная. Сырость, серая непроницаемая мгла. Усиливающийся ветер путал

клочья тумана и забрасывал их высоко в небо. Иногда в разрыве туч блестело

солнышко. День был уже в полном разгаре. Где-то высоко-высоко прогудел боевой

самолет. И я поежился, представив, как мы одиноки, затеряны среди бескрайнего

моря лесов, завалов, гор и холмов, топей и болот, озер и рек, тумана и дождя…

Я вернулся, снял с себя майку, отжал ее и повесил сушиться у печки. В избушке

стало тепло и уютно. Под лежанкой трещал сверчок. Я склонился над Пашкой.

Она стонала. Жар был

страшный. Губы раздулись и потрескались. Девчонка жадно, словно выброшенная на

берег рыба, глотала ртом воздух. На лбу выступил пот. Я нашел на полочке

тряпочку, обернул ее несколько раз бинтом, смочил в воде, отжал и протер ею

лицо Прасковьи. Она немного утихла. И тут я отчетливо услышал треск сучьев, донесшийся со стороны леса. Я вскочил и выглянул в окошко. Метрах в

двадцати-тридцати от избушки мелькнула чья-то фигура, скрываемая сосновым

молодняком. Кто там был, я не смог разглядеть. Взяв топор, я выскочил из заимки

и осторожно приблизился к зарослям. Здесь явно кто-то был: потрескивали сухие

сучья, колыхались ветви, в тумане мелькало что-то черное.

— Эй, кто там? — негромко

окликнул я, и сердце тревожно заколотилось.

Мне не ответили.

— Эй, слышите? — крикнул

я уже громче, напрягая свои неокрепшие еще голосовые связки.

Треск усилился, и кто-то

быстро пошел в глубь леса. Я покрепче сжал в руке топор и решился заглянуть за

заросли.

Моему взору открылся огромный лось, важно удаляющийся в сторону Берендеева

царства. Я выдохнул, утер лоб и быстро вернулся в избушку. Закрыв дверь, я взял

еще один сухарь и, усевшись в уголке на сундуке, стал листать журналы, прислушиваясь к звукам, доносящимся с лежанки. Я все-таки надеялся, что Пашке

станет получше и она пойдет на поправку. Над лесом вновь прогудел реактивный

самолет. Жаль, что спасатели на таких не летают… Время шло. Ничего вокруг не

менялось. Туман хоть и нехотя убрался на болота, но зато его место заняла

низкая и густая облачность. Дождь тоже успокоился, и солнце ярко светило где-то

высоко, но лучи его с большим трудом проникали к земле. Да, увидеть что-то с

вертолета было весьма и весьма сложно, а добраться к нам по суше после такой-то

бури будет тоже архи-нелегко. Оставалось только уповать на чудо и на то, что

облака к вечеру все-таки разойдутся. И еще я подумал, что с этой заимки мы

больше никуда и ни за что не пойдем! Хватит с нас всех приключений и

злоключений! Рано или поздно нас тут найдут. Теперь уже недолго остается ждать.

Геологи наверняка знают о существовании заимки и сообщат об этом спасателям. А

жить в избушке вполне можно еще пару дней. Еще осталось немного крупы, заварки, сахара, малость муки и сухарей… Вот поправится Пашка и снова напечет вкусных

оладушек! И дров здесь кругом навалом, и печка есть, и лежанка, а главное —стены да крыша над головой. Даже родник рядом протекает. Все прямо как на

даче… Будем просто сидеть и ждать. Будь что будет. Нам бы вот только поскорее

покончить с болезнью. Пашка умела приготовить лечебное зелье, а я мало чем могу

ей помочь. Таблеток-то осталось уже несколько штук… Да и помогают они что-то

не так уж и эффективно…

Над лесом что-то

загудело. Вертолет? Я отбросил журнал и вышел из избушки. Небо просматривалось

очень плохо. Разрывы в облаках то возникали, то быстро затягивались вновь.

Что-то пролетело в некотором отдалении от нас. Спасатели все же пытались нас

обнаружить в районе гор и холмов. Там, на вершинах, видимость сейчас была, наверное, более-менее подходящей. Но нас-то там уже не было… Мы то

появляемся, то исчезаем, точно играем с парнями из МЧС в прятки. Еще подумают, что мы дурачимся, и вообще искать перестанут! А ведь нам тут совсем не до

игр… Я прошелся по окрестностям, присматривая подходящую поляну на случай, если придется разжечь костер-маяк, и для того, чтобы на нее мог опуститься

вертолет. И, знаете, кажется, кое-что нашел! Метрах в трехстах от избушки