Дружина, вдруг оказавшаяся не у дел, слонялась мрачней некуда. Пару раз особо отчаявшиеся воины пытались зажать колдуна и втихомолку отправить в лучшие миры, но тот с завидным упорством ускользал из тщательно расставленных сетей. Потом вдруг пропал Шериан, следом – Звол и его приближенные. Советники, видно совершенно очумев, наперебой клялись в верности пришлому, народ ползал подле него чуть ли не на коленях. Фактически князем уже считали Видгара, а Родомиру тонко намекали, что пора бы уже и честь знать.

Но пока ни Регвою, ни остальным дружинникам воинская честь не позволяла предать князя, отвернуться от него подобно нескольким наемникам. Только их силами еще сдерживался натиск мага, но надолго ли? Трудно защищать того, кто этого не желает, а Родомир не желал, и во врагах оказался весь город.

Святобор пустил коня ступью и горько отворачивался от озлобленных людских глаз. Хотелось отрешиться от забот в океане физически ощущаемой ненависти, но сдерживало одно – образ Родомира, уже поддавшегося слабости.

Он очнулся, только почувствовав чье-то близкое присутствие. Опустив взгляд, заметил убогого старика, мирно идущего рядом, держась за его стремя.

– Ну здравствуй, воевода, – негромко поприветствовал он. – Чего хмурый? Никак, во Власке беда?

– Да ты, видно, нездешний, старик, – утомленно произнес Святобор. – У нас здесь такое творится, что самим бы разобраться, а не другим объяснять.

– Может и нездешний, – согласился тот. – Да только о ваших делах осведомлен получше некоторых.

Он помолчал, разглядывая город таким, каким он стал – темным, давящим, как когда-то во времена княжества Видгара. Прошлое вернулось, искалечив память людей, затмив разум магией, дарованной чужаками. Именно ощущение иной Силы и потянуло его сюда. Как оказалось, не напрасно.

Старик полез в широкий кошель, осторожно выудил хрупкую вещицу, хранимую долгие годы. Вязкая жидкость лениво колыхнулась внутри и вновь застыла.

– Возьми вот это, воевода. – Он протянул ему пузатый сосуд. – Как увидишь князя – открой, а там сам поймешь, что делать дальше. Глядишь, как-нибудь управитесь, а если нет – так я помогу… Еще разок.

Отцепившись от стремени, старик юркнул в проулок. Удивленный Святобор непонимающе поглядел ему вслед, покрутил в руках склянку с темной жидкостью и сунул ее в карман. Стегнув коня, направил его прямиком к княжеским постройкам, готовый скорее послушаться чужого совета, чем просто наблюдать за медленным угасанием Родомира.

Князь, бледный и беспомощный, сидел на том же месте, где его оставил воевода. Извель устроилась рядом, положив голову на колени мужа. На вошедшего они даже не обратили внимание.

– Князь, – робко позвал Святобор.

Никакого отклика.

Тогда воевода порывисто шагнул вперед, на ходу откупоривая сосуд. Из узкого горлышка выплеснулась жидкость, вязким облаком объяв фигуру сидящего князя. Извель испуганно вскрикнула, отшатнувшись вместе с опешившим Святобором. Из облака с пронзительным визгом выметнулось размытое крылатое существо, чьи черные глаза сверкали в падающих лучах солнца. Вслед за ней из рассеивающейся темной дымки вырвалось отточенное лезвие княжеского меча, на излете проткнув неизвестную тварь. Визг стал еще пронзительней, нестерпимей. В ушах зазвенело, и они не сразу уловили момент, когда крик оборвался.

Воевода торопливо нашел на полу исчезающее пятно и брезгливо растер сапогом. Князь стоял чуть покачиваясь, но из глаз уже уходила обреченность. Святобор облегченно вздохнул – перед ним был прежний Родомир, твердый духом и сильный телом, а не пустая оболочка, погрузившаяся в небытие.

– Князь? – повторил воевода, вложив в это слово всю свою щенячью радость.

– Да. – Родомир нетерпеливо тряхнул головой, наводя порядок в собственных мыслях. Прошедшее время встало в такой яркой мрачности, что он задохнулся от охватившего его гнева на свои слабость и бездействие.

Окрепший голос зло рявкнул:

– Зови дружину, я иду убивать колдуна. Хватит с меня его магических штучек. Наелся.

Он пинком распахнул дверь, едва не задев ею благостно настроенного Видгара, направившего утомленные стопы в уютные покои. Широкая улыбка застыла на высокомерном лице, в глазах метнулось раздражение пополам с брезгливостью, словно надоедливая мошкара, которую чем только не травишь и не бьешь, вновь лезет кусаться.

– Освободился? – издевательски усмехнулся маг. – Что ж, так мне будет даже легче. Надоел ты мне, княже. Никак не отвяжешься.