Саркол дождался меня в нескольких шагах от своих людей, встав так, чтобы ветер при нашем разговоре уходил в пустоту, а не нёс слова к его помощникам и на корабль.

— Привет, Манагер. Скажи мне, почему я не должен тебя убить?

— Почему? Потому, что я не мЕчу на твоё место. Оно мне не интересно, и я предпочитаю иметь тебя в своих партнёрах и друзьях. И ты всегда можешь рассчитывать на мою поддержку, если тебе придётся туго, клянусь.

— Ну что же...надеюсь, ты понимаешь, что я не Амунг, и не сделаю его ошибки, посчитав тебя простым дикарём? Ты действително имел в виду то, что ты сейчас сказал? Ну-ка, смотри мне в глаза!

Я встретился взглядом с Сарколом, мы упёрлись острыми, как шпаги, взглядами в глаза друг другу и смотрели, смотрели, смотрели...потом, неожиданно, мои губы открылись и совершенно непроизвольно, каким-то безжизненным механическим голосом я сказал:

— Саркол! Если ты попытаешься захватить влияние над рынком невольников — ты погибнешь! Забудь о рынке! Твоя судьба лежит рядом с моей судьбой!

Я захлопнул глаза — в ушах звенело, я помотал головой, не понимая, что сейчас случилось и что выговорили мои губы, а Саркол с недоверием и каким-то страхом посмотрел на меня:

— Так вот оно что! Ты шаман! Вот почему ты смог победить Амунга и его людей! Ты шаман, и ты провидец! Спасибо тебе за предупреждение, Шаман. Я не буду связываться с рынком невольников. Надеюсь, что мы будем друзьями и партнёрами.

Саркол слегка поклонился мне, я тоже — с полусекундным замедлением и мы разошлись по своим дорогам. Мне ужасно хотелось расспросить его — что там слышно о ночных событиях, но я не решился больше испытывать судьбу и взбежал на корабль по трапу. Так началось моё путешествие на Арзум.

По мачтам забегали матросы, свежий морской ветер надул паруса и большой пузатый корабль медленно отвалил от причала, влекомый ветром и отливным течением.

Капитан стоял на мостике и отдавал приказания зычным голосом, сыпя морскими терминами, большей части которых я просто не понимал. Мы все терпеливо стояли у борта, обдуваемые морским ветерком и ждали, когда до нас дойдут руки у капитана.

Руки его дошли до нас через полчаса, когда «Ловец удачи» медленно и важно вышел из бухты и направил свой украшенный статуей неизвестного зубатого животного нос в открытое море.

Капитан подошёл к нам — его лицо, загоревшее на морском солнце, было лицом пожившего и умного человека — он осмотрел всех нас, хмыкнул и сказал:

— Похоже, что вы важные персоны, раз вам сам Саркол кланяется! Первый раз вижу такое — надо где-то записать об этом событии, на память, так сказать! Чудо, понимаешь! Итак, вам нужны две каюты. Ну что же — корабль у меня грузо-пассажирский, так что место мы найдём, пассажиров в этот раз немного, точнее — вообще нет, чтобы их мунга сожрали! Мы идём с грузом масла и листьев кауки, некогда ждать пассажиров, купец настаивал на скорейшем отплытии. Так что — две каюты ваши. Даже три могу — как я понял — у вас два парня в слугах, и две девчонки. Цена будет та же — за место...за место...хммм...— капитан помедлил — по пятьдесят монет! В это входит питание во время всего плавания. Заверяю вас, это очень дёшево! Считайте за мою благотворительность — может когда-нибудь замолвите за меня слово Сарколу — капитан усмехнулся — а сейчас я к вам пришлю стюарда и он проводит вас в ваши каюты. Встретимся за ужином, к нему я вас приглашу. Ужин будет в офицерской столовой, стюард покажет — где это. Всё, до встречи за ужином, господа! Да — ваши слуги будут питаться с командой, в матросской столовой, стюард тоже покажет, где это. Ваши служанки не против питания в матросской столовой? У нас матросы шутники, любят острое словцо — пусть не пугаются, если матрос обидит пассажира — он будет высечен. Да вряд ли они решаться обижать слуг акома — слава у вас ещё та...

Из слов капитана я так и не понял — то ли он имел в виду славу вообще акома, как воинов, то ли мою славу лично — прослышал про кровавые разборки в порту, в любом случае — уточнять не стал. Не хотелось лишних разговоров, расспросов — хотелось улечься на кровать в каюте и уснуть — я так мало спал в последнее время и испытывал такие перегрузки, что мой организм настоятельно требовал отдыха, и поскорее.

Стюард развёл нас по каютам — тут они назывались просто комнаты — это было небольшое помещение, похожее на все каюты во всех мирах — только в этой кровати были не друг над другом, а стояли рядом, как в купе СВ-вагона. Посредине помещения столик, масляный фонарь, приделанный к деревянной стене, иллюминатор, закрывающийся намертво деревянной массивной «пробкой» — в общем-то, ничего экстраординарного.

Как обычно у всех женщин, Риле тут же приспичило в туалет и она убежала его искать, оставив меня дремать на кровати. Подремать ни черта не дала — появилась через двадцать минут и взахлёб, радостно сообщила, что сквозь дырку туалета видно море! И что смывают они забортной водой, черпая ведром!

Я обложил её матерно, потребовав, чтобы она оставила меня в покое со своими сортирными подробностями и провалился в сон, который был безжалостно прерван, как мне показалось, через минуту после того, как я уснул.

Только я хотел яростно обложить Рилу, как увидел стоящего в дверях стюарда:

— Господин Манагер! Капитан приглашает на ужин!

Тихо ругаясь про себя, сполз с постели под укоризненными взглядами Рилы, сунул под матрас свой драгоценный меч — не ходить же по кораблю в полном боевом вооружении, а оставлять его на виду чревато — и потащился следом за ней и за терпеливым стюардом, или слугой — чёрт знает как у них тут это называется. Мне всё время хотелось назвать сортир гальюном, а столовую кубриком, но меня вряд ли поняли бы. У каждого мира свои названия, а мои въелись в кровь с десятками прочитанных книг, сотнями повестей о приключениях морских путешественников.