Зульфикаров Тимур
Шрифт:
Я уже в конце земной дороги… а вам еще брести и брести по ней… А вы слепые и глухие… Куда же вы бредете?..
О Боже!..
Опять дым-морок плыл по Москве, удушая, угнетая всякое дыхание, всякую, такую ломкую, прозрачно-хрусткую, как крыло стрекозы, жизнь, жизнь…
…Но блистательный придорожный философ и древнегреческий златоуст Янис Халдаяниди не слышал вещих слов старца.
Он вдруг вытащил из-под шелковой, отменной, льющейся рубахи огромный, жирный, золотой крест и вмиг повесил его на цыплячью, скомканную, дрожащую шею старика:
— Прости нас, старче!.. Прости… Я знаю, что кресты не дарят… У каждого свой крест… Но я дарю тебе золото… Тут много золота… А оно всегда пригодится…
Но пора!..
И Халдаяниди зорко и гневно поглядел на своих курчавых девочек и притихших охранников, и вдруг закричал что-то на гортанном, греческом что ли языке, и юницы вмиг бросились в машину, и охранники вместе с ними.
А грек так же страстно обнял вдруг Аминадава:
— Вот моя визитка… всегда буду счастлив поговорить о судьбах мира и России!.. Жду, академик…
А вдруг надумаете поменять — продать эфу?..
Я к вашим услугам…
И Янис Халдаяниди стремительно сел в машину, и машина неслышно, мощно рванулась с места, хотя на светофоре был красный свет…
Но для таких машин в новой России нет красного света…
Для них только один есть красный светофор… Смерть…
Но!..
Но дым плывет, ползет, гнетет…
И жарким, жирным, потным, чадным летом в Москве одинокому горожанину — а в мегаполисе все одиноки — вдруг становится испепеляюще ясным полная бессмысленность человеческого безбожного бытия-житья…
Вот глотнул избыточно болотного дыма — и враз! вмиг ушел неповинно в небеса!.. Айда!..
А усохшую от жары и одиночества душу уже не спасут ни прохладные фонтаны, ни пиво в ледяных бутылках…
О Боже!..
…Смутное Время Перестройки давно уже раздирая, разбивая страну, как кипяток, налитый в хрустальную вазу, бушевало, царило, стояло, ползло, как дым уморяющий, по унылой России…
Власть сладостно, как никогда за тысячу лет, безумствовала, народ как всегда за эту же тысячу лет безмолвствовал…
Мужи отважно воровали, пили и умирали…
Жены тайно и явно блудили, дети нищенствовали, но все люто, до смерти, до гроба немотствовали… как могилы…
И только русские леса и болота в это лето дружно горели по всей Руси, заполняя кишащим дымом города, и деревни, и ноздри новых властителей.
В это лето дым удушающий плыл, стоял над столицей.
В дальних монастырях и обителях Святые Отцы Руси-сироты спорили: одни говорили, что Москва-блудница провалится из-за грехов своих, а другие, что сгорит за те же грехи…
Но пока Москва понемногу и горела, и проваливалась, соблюдая оба пророчества…
А в это лето она плыла в душераздирающем дыму, и ослепшие от жары и дыма горожане почти не видели друг друга и от жары пили прямо из фонтанов.
Вот тут-то и явились, поплыли по городу в дыму, в чаду непролазном два странных Всадника.
Один Всадник был совершенно наг и худ, как скелет, и весь светился нищими костями, и можно было явно видеть, как на рентгене, как в Нем и в его лошади ходили, трепыхались внутренние органы: сердце, печенка, почки, селезенка и другие…
Была видна, обнажена божественная тайная вселенная — лаборатория живого…
На плече у Всадника бритвенно отточенная полыхала и в дыму, как молния, блистала огромная коса, и от частого прикосновения с ней Всадник имел множество заживших и незаживших ран, ран, ран…
Зябко Ему было от ран, хотя жара была…
Второй Всадник тоже был наг и худ, как и конь его, и тоже можно было читать, следить их внутренности, органы рабочие их, всю великую и хрупкую архитектуру живой плоти…
Но весь! весь Он был усыпан, увешан, усеян тяжким оружием — тут были ножи, ружья, автоматы и даже тяжелый пулемет, и Всадник даже клонился, горбился, почти падал с коня от тяжести ноши… У Него были даже Гвозди для Распятья.
О Боже! Зачем такое устаревшее оружие казни?.. Кто знает?
И конь под Ним приседал и прядал от неслыханной ноши, как алчная рысь перед последним гибельным прыжком…
Да…
Это были Они… Древние Всадники Апокалипсиса…
Один Всадник — Голодарь близкого всерусского, всеохватывающего Голода…