Шрифт:
— Это верно. Точно Бог уберег, — согласился сотник.
— Я тебе вот что скажу, — глядя в глаза собеседнику, заговорил князь, — ты, Василько, пока посадник на ноги не встанет, пригляди-ка за ним и за его семейством. Мне-то, сам понимаешь, недосуг. Конечно, и я его навещу раз–другой, но за делами время трудновато бывает найти. А уж ты не взыщи, слова мои хочешь как совет воспринимай, хочешь — как приказ.
— С радостью, Михаил Ярославич, твой наказ исполню, — ответил сотник, и князь заметил, как загорелись глаза у Василька, который обрадовался возможности не просто навещать дом посадника, а почаще видеть его дочку.
Еще несколько саженей — и торговые ряды, а там уж и до терема княжеского рукой подать, и тут князь неожиданно почувствовал какое-то волнение, что-то заставило его оглядеться по сторонам. Он стал внимательнее всматриваться в лица встречных и почти сразу за снежной круговертью увидел ту, которую так долго безуспешно искал.
У калитки стояла Она. Темные глаза сверкали на нежном лице. Рыжеволосая девушка, стоявшая рядом с ней, смеясь, приветственно махала рукавичкой, а ее подружка лишь слегка взмахнула платочком и поднесла его к губам: то ли в смущении лицо попыталась прикрыть, то ли знак подала.
Князь так обрадовался долгожданной встрече, что тут же расплылся в улыбке и, сняв шапку, замахал ею, не сводя глаз с девушки. Толпа дружно отреагировала на этот жест, люди что-то закричали радостно, но князь не понимал слов — их заглушал громкий стук его сердца, и одно слово шептали губы: «Нашел, нашел, нашел».
С этого мгновения князя словно подменили. Он с радостью разглядывал толпу, из-за которой узкая улица стала еще уже, кивком отвечал на поклоны, и даже легонько потрепал по белокурой голове какого-то ребенка, которого отец поднял повыше над толпой, чтобы сыну лучше было видно княжеский отряд. Когда князь увидел впереди на дороге несколько человек, среди которых выделялась массивная фигура Мефодия Демидыча, то он чуть было не соскочил с коня, чтобы обнять того как старого друга, но в этот момент за их спинами разглядел воеводу и жестом подозвал его. Однако Егор Тимофеевич с места не двинулся, а, расплывшись в улыбке, указал молодому князю на Мефодия.
Одной рукой купец прижимал к животу шапку, другой то и дело вытирал лицо, засыпаемое снегом, и, когда до князя оставалось всего несколько саженей, бухнулся на колени и почтительно склонил голову. Его примеру спешно последовали другие.
— Почто дорогу загородил? — спросил князь громко.
— Не серчай, Михаил Ярославич! — ответил Мефодий, подняв голову. — Благодарить мы тебя вышли за то, что внял ты просьбам нашим, помог добро вернуть. Вот потому и оказались мы здесь, спаситель ты наш!
— Что ж, разве князю не должно защищать людей, вверенных ему Богом? — с притворным удивлением спросил Михаил Ярославич. — Да и негоже, чтобы люди мои терпели убыток, — сказал он и миролюбиво добавил: — Ты бы поднялся с колен, что ли, Мефодий Демидыч!
— Так это! Да ведь не всегда получается по законам людским да Богом завещанным, — со вздохом проговорил купец и, не поднимаясь с колен, приступил к самому важному: — Мы тебе благодарны и хотим, чтобы ты, Михаил Ярославич, хлеб, что от бродней спас, взял бы для нужд своих, для дружины храброй.
— Кто ж такое надумал? — спросил князь.
— Все мы, вместе, — ответил Мефодий, и его товарищи дружно закивали. — Не откажи нам! Твоя ведь это ратная добыча! А для Москвы, ты, князь, не беспокойся, мы зерно привезем — не боязно теперь.
— Привезем!
— Уж точно!
— Да отправились уже, скоро будет в Москве, — заговорили купцы.
— Что ж, пусть по–вашему будет! — проговорил как бы неохотно Михаил Ярославич и приказал: — А теперь вставайте-ка с колен, а то мы так и до дому не доберемся.
— Спаси тебя Бог, князь! — ответил Мефодий за всех и с помощью молодого мужика, уже вставшего с колен, стал тяжело поднимать свое грузное тело.
— Потому я к тебе и не стал подъезжать, — объяснил воевода, наконец-то оказавшись рядом с князем. — Видишь, что хитрецы придумали!
— Не ты ли подсказал? — спросил князь с усмешкой.
— Да как можно! — удивился воевода. — Сами они!
— Ладно уж! — примирительно сказал Михаил Ярославич и опять усмехнулся: — Но ты это точно подметил: хитрецы. Свою выгоду из всего извлекут.
— Вот и я о том же, — подтвердил собеседник, который не забыл случай с кузнецом, одарившим самого князя. — Теперь вроде бы не ты сам взял то, что тебе по праву положено, а в дар получил. Вишь, какими умниками Москва богата.
— Это верно. Ну да Бог с ними, — спокойно ответил князь, — я все их уловки вижу. Меня им не перехитрить, если в чем провинятся, три шкуры спущу и любые дары не помогут.
— Я в этом, княже, не сомневаюсь. Ты вот лучше бы мне рассказал, как дело-то было, — попросил воевода и попытался смахнуть снег, густо облепивший усы и бороду. — Гонец твой сказывал, что двоих людей мы в сече потеряли, да и посадник едва Богу душу не отдал.