– Христа вижу. Прекрасное изображение византийского стиля. А что касается святых… так это и не святые вовсе, а два брата императора – Василий и Константин. Те самые, которые отдали в жены святому Владимиру Красное Солнышко свою сестру Анну. Исходя из этого, определяем эту монету концом десятого века, то есть как раз тем самым временем, когда была крещена Русь!

– А почему же тогда на ней дырка? – робея перед авторитетом академика, рискнула-таки возразить Лена. – Видите? Вот - немного квадратная и чуть сбоку…

– Это чтобы нимб Иисуса Христа не задеть! – объяснил Владимир Всеволодович. – Тот, кто изготавливал эту дырочку, делал это не только аккуратно, но и благоговея перед образом. Ну, а, судя по тому, что оборотная сторона монеты совершенно не затерта, можно сделать вывод, даже с очень большой вероятностью, что она была сделана не для ношения, скажем, на монисто состоятельной женщины…

– А для чего тогда? – заинтересовался даже сидевший на диване с отсутствующим видом Стас.

– Скорее всего, чтобы в знак благодарности за чудо исцеления или спасения от какой-нибудь опасности подвесить ее к чудотворной иконе. Не удивлюсь, если она находилась в храме вашего села.

– В Покровке?! – обрадовалась Лена.

– Вот насчет названия точно сказать не могу. Но, вероятнее всего, ваше село тогда было какой-нибудь Дубравкой или Березовкой. Покровским или, как ты говоришь, Покровкой оно могло называться только лет через сто пятьдесят после чеканки этой монеты. Ведь праздник Покрова особо стал отмечаться на Руси с середины двенадцатого века, – ответил Владимир Всеволодович и протянул Лене превращенную в образок монету.

– И что же, теперь мне ее нельзя носить? – чуть не плача, взглянула на него та.

– Почему? Можно!
– улыбнулся ей академик.
– Это уже реликвия нашей Родины, и тем более, если батюшка освятил ее и благословил на ношение…

Он как-то разом весь собрался, зачем-то одернул пиджак и торжественно произнес:

– Ну, а теперь приступим к самому главному! Где она, наша грамота?

Ваня, заиграв на губах марш, взял лежавшую в самом центре стола большую коробку из-под обуви, открыл ее и, со словами: «Вот!», протянул Владимиру Всеволодовичу грамоту.

Тот бережно, словно новорожденного ребенка, принял ее на свои ладони, еще осторожнее опустил на стол, склонился над ней… затем, словно не веря своим глазам, принялся рассматривать через увеличительное стекло и, наконец, взглянул на Ваню ничего не понимающими глазами:

– Ч-что это?..

– Как что?
– важно отозвался тот. – Грамота Мономаха. Та самая…

– Вы… так… полагаете?..

– Владимир Всеволодович… - встав с дивана, подал голос Стас.

Но академик только отмахнулся от него:

– Позвольте, вы обещали мне подлинную грамоту Мономаха, а показываете какую-то - да, искусно, да старательно сделанную, но, простите меня – подделку!

– Как подделку? – бросился к столу Ваня. – Да я ее сам, вот этими руками из-под камня вынул! Может, вы скажете, что и печать не настоящая?

– Нет, печать самая, что ни на есть, подлинная. Но грамота, извините меня, – чистая липа! На ней даже печать есть!

– Вот, видите! – снова восторжествовал Ваня, и в его глазах загорелись подозрительные огоньки: а не сговорился ли уже по телефону этот академик со Стасом, чтобы таким образом лишить его грамоты или сбить на нее цену?

Но академик тут же вернул его на свое место.

– Увы, современная печать, а точнее – просто штамп, какой ставят на дорогих кожаных изделиях… Вот видите – в самом углу просвечивается дата и знак качества.

– Где-где штамп? – заволновался на этот раз уже Стас и, взглянув на «грамоту» под увеличительное стекло, покачал головой: – Это место мы с художником уже под утро обрабатывали, устали, вот и не заметили, видно…

Владимир Всеволодович с немалым удивлением посмотрел на него и, не скрывая упрека, сказал:

– Станислав, я всегда считал тебя за умного, благородного человека. Но здесь, прости, такое мальчишество… Зачем тебе все это понадобилось?

Стас виновато посмотрел на академика, потом на Ваню:

– Видите ли, Владимир Всеволодович, Ванька так увлекся поисками настоящей грамоты, что его любым способом нужно было как-то остановить. Отрезвить. Привести в чувство.