Генріэтта содрогнулась; въ первый разъ голосъ Кети звучалъ такъ рзко и строго; можно было подумать, что и она въ эту минуту покончила со своею судьбою – посл долгой и тяжелой борьбы.

Часъ спустя, Кети, осторожно поддерживая больную сестру, медленно спускалась по маленькой лстниц въ нижній этажъ, чтобы поздороваться съ родными. Затмъ он прошли вдоль узенькаго корридора, занимавшаго почти все пространство одного изъ боковыхъ флигелей виллы.

– Сегодня, вечеромъ у насъ репетиція театра, а декораціи еще не совсмъ окончены, – сказала Генріэтта, насмшливо улыбаясь и прислушиваясь къ патетическимъ декламаціямъ, долетавшимъ изъ слабо притворенныхъ дверей залы.

– Какъ мн противны вс эти городскія барышни! Я уврена, что имъ всмъ безъ исключенія очень бы хотлось выцарапать у невсты глаза, а между тмъ он сладко улыбаются и врутъ всякій вздоръ о любви, о какомъ нибудь поэтическомъ гені и о тому подобныхъ пустякахъ. А бдный Морицъ со своею непростительною щедростью ведетъ себя какъ дуракъ. Вчера вечеромъ, тотчасъ посл своего возвращенія изъ Берлина, онъ страшно обругалъ рабочихъ за то что они, въ виду экономіи, натянули шерстяную матерію, вмсто шелковой парчи въ самыхъ темныхъ углахъ декораціи. Право, онъ становится противенъ своею чрезмрною расточительностью. Взгляни сюда!

Съ этими словами Генріэтта пріотворила одну изъ дверей корридора. Сквозь узенькую щелку сцены ничего почти не было видно, но за то какъ разъ противъ двери красовался великолпный балдахинъ изъ пунцоваго бархата съ золотою бахрамою, предназначенный для жениха и невсты.

– Какъ-то онъ посмотритъ на всю эту глупую комедію, – шепнула Генріетта и крпко прижала свою русую головку къ плечу сестры.

– И она опять станетъ рядомъ съ нимъ, съ торжествующимъ, побдоноснымъ видомъ, въ легкомъ бломъ плать, усянномъ наивными маргаритками, какъ и слдуетъ для невсты въ день своего двичника. Ахъ, Кети! сколько загадочнаго и непонятнаго во всей этой исторіи; меня ежеминутно тревожитъ предчувствіе чего-то недобраго, мн часто кажется, что близокъ конецъ нашему счастію!

Въ столовой за завтракомъ сидла президентша съ Флорою и Морицомъ; невста была въ свтло розовомъ капот и хорошенькомъ чепчик, искусно скрывавшемъ ея мелкіе локончики, навернутые на бумажки. Кети почти испугалась, такъ жалко и рзко показалось ей лицо старшей сестры безъ золотистаго сіянія мелкихъ букляшекъ на лбу.

Сегодня только она въ первый разъ увидла, что Флора утратила свою первую молодость; не смотря на вс старанія невсты казаться моложе своихъ лтъ, время взяло свое и очертило прелестный овалъ лица рзкими, суровыми линіями и весьма замтными морщинками.

– Боже мой, Кети, какими это судьбами ты именно сегодня надумалась постить насъ? – воскликнула Флора съ испугомъ и затаенной злобой. – Ты меня приводишь въ замшательство! Что я буду теперь длать? У меня уже есть двнадцать молодыхъ двицъ, куда-же я дну тринадцатую!

Между тмъ, совтникъ, сидвшій спиною къ двери и только что налившій себ стаканъ бургунскаго вина, не видлъ какъ вошла Кети, и только восклицаніе Флоры оповстило его о прізжей. Въ ту минуту, какъ онъ хотлъ обернуться, рука его дрогнула и все темно-красное вино моментально разлилось по блоснжной, камчатной скатерти и попало даже на платье Флоры.

Это обстоятельство въ первую минуту смутило богача, внезапно поблднвшаго, какъ полотно; онъ молча, испуганными глазами смотрлъ на дверь, точно черезъ порогъ ступило привидніе, а не серьезная двушка, съ строгими чертами и твердою, спокойною осанкою. Однако онъ скоро пришелъ въ себя; извинившись передъ Флорою, совтникъ прижалъ пуговку электрическаго звонка, что-бы позвать кого нибудь изъ слугъ, а потомъ бросился на встрчу къ гость и ввелъ ее глубже въ комнату. Кети не безъ удовольствія замтила, что въ обращеніи съ нею совтника не было и слда прежнего ухаживанья, а напротивъ того въ каждомъ его движеніи виднъ былъ только родственникъ-опекунъ, весьма довольный, что видитъ свою питомицу въ цвтущемъ здоровь. Онъ ласково похлопалъ ее по плечу и сказалъ съ робостью:

– Я не смлъ пригласить тебя, дитя мое; къ тому же все это время я былъ ужасно заваленъ длами, такъ что не могъ много думать о Дрезден; надюсь, что ты простишь меня?

– Я пріхала единственно для того, что-бы ухаживать за Генріэттою, – поспшно перебила его Кети, не обращая вниманія на дерзкій пріемъ Флоры.

– Это очень любезно съ твоей стороны, дорогая моя Кети, – сказала президентша съ просвтлвшимъ лицомъ: видно было, что слова молодой двушки уничтожили въ ней какое-то опасеніе. – Но куда я помщу тебя? Въ твоей бывшей комнат разложено приданое Флоры…

– Поэтому вы врно согласитесь, что-бъ я устроилась въ своемъ мельничномъ домик, что впрочемъ уже и сдлано, такъ какъ я пріхала съ раннимъ поздомъ, – отвчала Кети вжливо, но ршительно.

– Конечно, больше ничего не остается длать, – продолжала пожилая дама, весело улыбаясь. – Сегодня вечеромъ вс наши залы будутъ биткомъ набиты гостями; все это время въ нашемъ дом страшная суматоха, мы едва улучили свободную минутку, что-бы позавтракать. Вдь цлый день кругомъ насъ слышится стукотня, репетиціи и бготня прислуги.