– Лео! – воскликнула Флора, точно острый кинжалъ поразилъ ее прямо въ сердце. – Ты, вроятно, не подумалъ о томъ, что сказалъ, и потому я не могу придавать важности твоимъ опрометчивымъ словамъ. Замть только, что если завтра мы не удемъ отсюда, и не выполнимъ того, что давно задумано, то намъ придется отложить свадьбу на неопредленный срокъ.

Брукъ упорно молчалъ и стоялъ, какъ окаменлый, не двигая ни однимъ мускуломъ, что видимо раздражало молодую женщину.

– Я только что говорила теб, что согласна по цлымъ днямъ не видать тебя, если того требуетъ твое докторское призваніе и твоя практика, – продолжала она настойчиво. – Но никогда не уступлю своихъ правъ другимъ женщинамъ, помни это, Лео! Я не понимаю, почему я обязана оставаться теперь здсь и терпть всякія лишенія, когда я могу спокойно удалиться въ мирный уголокъ, общанный тобою; и зажить своимъ хозяйствомъ? Такой жертвы ты не вправ отъ меня требовать. Вдь не въ моей-же власти измнить что нибудь въ этомъ дл? Къ чему же напрасно волноваться и путаться въ чужія дла? Или ты хочешь, чтобы я тоже испытала удовольствіе, быть предметомъ всеобщаго состраданія? Нтъ, я скоре пшкомъ уйду отъ сюда, чмъ дожидаться той минуты, когда на меня будутъ указывать пальцами!

Флора нсколько разъ прошлась по комнат, щеки ея пылали и глаза горли лихорадочнымъ огнемъ.

– Какія у тебя причины, для того, что-бы оставаться здсь? – спросила она, быстро повернувшись и ожидая какого нибудь отвта. – Теб даже невозможно сослаться на нашихъ больныхъ верхняго этажа. Генріэтту ты и безъ того ршился предоставить ея судьб, а что касается до Кети, то теб не удастся убдить меня, что вполн безопасная царапина на ея лбу требуетъ всего твоего искусства и вниманія. Правду сказать, смшно было смотрть сегодня ночью, какъ ты и тетушка возились около больной. Если Генріэтта плачетъ и распинается при вид нсколькихъ капель крови, то это понятно, она слаба и крайне нервна; но что ты нжничаешь съ нашею младшею сестрою, этою здоровою двушкою, какъ будто она создана изъ воздуха и свта… – Сказавъ это она вдругъ замолкла.

Брукъ грозно посмотрлъ на нее и поднялъ руку съ выраженіемъ сильнаго раздраженія.

Флора злобно захохотала.

– Не думаешь ли ты, что я боюсь тебя? Ты грозишь мн, а у меня тоже есть противъ тебя угроза: берегись – еще не произнесено роковое „да“, и въ моей власти сдлать такой шагъ, который едва-ли будетъ теб по вкусу. Еще разъ повторяю теб, что твое обхожденіе съ Кети мн просто противно. Мое положеніе крайне неловкое, ты пренебрегаешь мною, а за нею ухаживаешь и бережешь ее, какъ какую нибудь принцессу.

– Нтъ, не какъ принцессу, а какъ двушку, дорогую моему сердцу, какъ первую и единственную любовь, Флора, – произнесъ Брукъ твердымъ, звучнымъ голосомъ, съ трудомъ скрывая свое волненіе.

Молодая женщина вздрогнула отъ испуга, точно молнія блеснула передъ ея глазами и невольно подняла руки, точно ища какой нибудь помощи и опоры.

– То, что я нсколько мсяцевъ съ неимоврными усилиями скрывалъ въ своей груди – я долженъ открыть теб теперь. Не стану, конечно, оправдываться и защищать своего поступка, – я измнилъ теб съ той минуты, когда въ первый разъ увидлъ Кети.

Флора тихо опустила руки. Не смотря на откровенность исповди Брука, она не поврила его словамъ и обвинила себя за то, что такъ безрассудно поддалась испугу. Часто случалось, что всми уважаемая красавица привлекала къ себ мужскія сердца, а потомъ снова неожиданно отталкивала ихъ – это повторялось нсколько разъ въ зиму; но что-бы мужчина могъ отказаться отъ нея, это было слишкомъ смшно! Да такому событію никто не повритъ! Пожалуй, скоре можно было допустить, что докторъ Брукъ ршился отмстить ей за ту угрозу, которую она, нсколько минутъ тому назадъ, осмлилась высказать. Можеть быть, долгое испытаніе истощило его терпніе, и онъ хотлъ наказать ее тмъ, что возбуждалъ въ ней ревность? Неимоврное тщеславіе и легкомысліе успли разогнать въ ней горькое разочарованіе и она снова овладла своимъ всегдашнимъ хладнокровіемъ.

Красавица слегка улыбнулась и, скрестивъ руки на груди, сказала съ ироніей:

– Вотъ какъ! Ты измнилъ мн при первой же встрч съ нею? Въ ту минуту, когда она вступила въ нашъ домъ, не успвъ еще отряхнуть пыли съ ногъ и снять съ себя дорожнаго платья?

Насмшливыя слова Флоры сильно возмутили доктора; но онъ все таки по возможности сдерживалъ себя и, ршившись довести до конца начатое объясненіе, старался сохранить нкоторое спокойствіе и хладнокровіе.

– Нтъ, въ тотъ день я уже узналъ ее прежде, такъ какъ встртился съ нею на мельниц и проводилъ до виллы, – отвтилъ онъ, посл минутнаго молчанія.

Сильная краска разлилась по блднымъ щекамъ Флоры, она не ожидала подобнаго отвта и ея острые зубы крпко вонзились въ нижнюю губу.

– Вонъ оно что! Однако это новость! И эта два съ „чистымъ сердцемъ“ врно, не безъ основанія скрывала эту интересную встрчу. Что-же дальше, Брукъ? – спросила она, смясь, и еще крпче скрестила руки на груди.

– Если ты не прекратишь твоихъ насмшекъ, Флора, то мн придется объясниться съ тобою письменно.

Съ этими словами Брукъ хотлъ выйти изъ комнаты, но молодая женщина загородила ему дорогу.

– Боже мой, какую важность ты придаешь моимъ словамъ, я только поддерживаю твою маленькую комедію. Неужели ты серьезно хочешь завести между нами письменную борьбу? Дорогой Лео, хотя я и знакома съ твоими медицинскими брошюрами, но въ этомъ случа могу тебя уврить, что теб придется уступить.

Дерзкая улыбка замерла на губахъ красавицы, когда она встртила его холодный и суровый взглядъ. Теперь только она начинала чувствовать, что онъ дйствительно говорилъ серьезно.

Его любви къ Кети она еще не допускала, но боялась, что онъ не на шутку ршился порвать связь съ капризною невстою, не желая всю жизнь подвергаться „испытанію“. Флора даже раскаивалась въ своей опрометчивости, но упрямство и своевольный характеръ одержали въ ней верхъ.