Утомившись неумолкаемой болтовней и ршивъ, что сегодня ей не съ кмъ серьезно поговорить, прекрасная невста въ сильномъ раздраженіи спустилась въ нижній этажъ, надясь отдохнуть тамъ въ своей уединенной комнат.

Снявъ воздушный, тюлевый нарядъ, она облачилась въ блый кашемировый капотъ греческаго фасона и прилегла отдохнуть на красную отоманку.

Бывшій рабочій кабинетъ Флоры находился теперь въ плачевномъ состояніи: черный, рзной столъ стоялъ въ углу пустой и запыленный, почти вс книги были сняты съ полокъ и лежали въ большихъ ящикахъ, нагроможденныхъ посреди комнаты, на полу валялись черные и блые куски мрамора – осколки статуй и бюстовъ, и все это освщалось слабымъ огнемъ едва мерцавшей лампы, съ чернымъ, закоптвшимъ стекломъ.

Впрочемъ Флора не долго оставалась одна и съ первыми проблесками наступившаго дня послала въ бель этажъ и приказала просить къ себ доктора. Услышавъ его твердые шаги, громко раздававшіеся по корридору, она торопливымъ движеніемъ поправила мелкіе локончики, упрямо торчащіе изъ подъ кружевъ утренняго чепца, еще глубже прижала блдное, взволнованное лицо къ краснымъ, шелковымъ подушкамъ и установила сверкавшіе глаза на дверь, черезъ которую онъ долженъ былъ войдти.

При появленіи Брука, молодая женщина невольно привстала, потому что ее испугало суровое выраженіе его лица; ей даже показалось, что къ ней вошелъ незнакомый мужчина.

– Я очень дурно себя чувствую, Лео, – сказала она тихимъ голосомъ, не сводя глазъ съ его лица. – У меня сильный жаръ; можетъ быть это послдствіе испуга, во всякомъ случа скверно и то, что я промочила ноги, это развило во мн лихорадку.

Во время того, какъ Флора говорила, докторъ пытливо посмотрлъ на ея черты, и при этомъ взгляд вся кровь ея бурно закипла.

– Берегись, Брукъ! – продолжала она сдержаннымъ голосомъ, но грудь ея высоко поднималась отъ порывистаго дыханія и на мраморно-бломъ лбу показались дв глубокія морщинки.

– Вотъ уже нсколько мсяцевъ, какъ я терпливо переношу одиночество, убдившись, что для тебя нтъ ничего на свт дороже твоей практики. Я предвижу даже и то, что и на будущее время участь моя не измнится; но это нисколько не пугаетъ меня: – такая преданность своему призванію возвышаетъ въ моихъ глазахъ человка, имя котораго я буду носить! Но я ршительно протестую противъ всякаго пренебреженія, когда я сама нуждаюсь въ твоей медицинской помощи. Безспорно, мы вс потерпли отъ ужасной катастрофы, но на мою долю пришлась еще тяжелая обязанность поддерживать полусумасшедшую бабушку и безпомощную Генріэтту, а это не легко! А между тмъ теб и въ голову не пришло спросить меня, какъ подйствовало на меня это несчастіе?

– Я не спросилъ тебя потому, что знаю до какой степени у тебя крпки нервы и что каждое душевное потрясеніе контролируется у тебя разсудкомъ. Мн достаточно было одного взгляда, чтобы убдиться, какъ мало ты физически пострадала.

Флора съ ужасомъ слушала его слова; хотя Брукъ наружно и старался быть покойнымъ, но голосъ его дрожалъ, точно отъ мучительнаго, сильнйшаго біенія сердца.

– Что касается до твоего втораго замчанія, то позволь сказать теб, что ты жестоко ошибся, – сказала она, посл минутнаго молчанія. – У меня страшная головная боль и преимущественно въ лвомъ виск, что причиняетъ мн сильное страданіе. Относительно-же твоего мннія о моемъ самообладаніи, ты, пожалуй, правъ. Я никогда не позволяю себ теряться въ несчастіи и стараюсь прежде всего составить себ ясное понятіе о случившемся. А ты вмсто того, что-бы похвалить меня за мою тактику, видимо сердишься и оставляешь меня безъ всякаго вниманія. Я никогда не слушалась Морица и не пустила въ спекуляціи того солиднаго капитала, который наслдовала отъ покойнаго отца. Если-бы я хоть одинъ разъ ослушалась своей спокойной разсудительности, то стояла бы теперь передъ тобою съ пустыми руками, мое приданое исчезло бы точно также, какъ бумажное состояніе, взлетвшее вчера на воздухъ. Можешь смотрть на меня, сколько хочешь, я не боюсь твоего взгляда, – сказала она понизивъ голосъ. – Меня никто не проведетъ! Посмотри теперь на бабушку, какъ она мечется изъ угла въ уголъ, оплакивая потерянное богатство; а вс наши гости со слезами на глазахъ вспоминаютъ о томъ баловн счастія, котораго злая судьба такъ трагично вырвала изъ его земнаго рая! Я же говорю, что театральная смерть была плохо разыграна, въ кулисахъ образовался проблъ, черезъ который легко видть всю истину. Въ непродолжительномъ времени судъ обнаружитъ, что Ремеръ сначала занимался легкомысленными спекуляціями, а потомъ пустился на мошенничества.

Флора видимо увлеклась и не стснялась называть предметы ихъ настоящими именами; можетъ быть, она была бы права: эта самая мысль уже со вчерашняго вечера преслдовала Брука; но тмъ не мене ея рзкія выраженія глубоко возмутили его.

– Я вижу, что сегодня каждое мое слово раздражаетъ тебя, – снова начала Флора, вставая съ кушетки и длая нсколько шаговъ къ окну, возл котораго стоялъ докторъ.

– Не спорю, что мое мнніе было высказано немножко смло; можетъ быть, из благодарности къ нкоторымъ удовольствіямъ, доставляемымъ мн Морицемъ, я не была бы въ прав говорить съ такою откровенностью; – она презрительно пожала плечами, – но я врагъ всякихъ прикрасъ и чувствую себя глубоко возмущенной. Изъ-за него моя сестра Генріэтта будетъ теперь нищею, а Кети… будь увренъ, что изъ всего громаднаго капитала ей не осталось ни одного гроша.

– Тмъ лучше! – едва слышно прошепталъ докторъ и слегка улыбнулся.

– Тмъ лучше? – повторила Флора съ изумленіемъ, и съ притворнымъ смхомъ всплеснула руками.

– Я конечно никогда не чувствовала особой симпатіи къ нашей младшей сестр, но чмъ могла она заслужить такую ненависть съ твоей стороны, что ты даже радуешься ея несчастію?

Докторъ видимо боролся съ внутреннимъ волненіемъ, онъ крпко прикусилъ нижнюю губу и прислонилъ голову къ оконному стеклу.

– Правда, что положеніе Кети не такъ отчаянно: у нея остается еще мельница, которая все таки стоитъ не мало денегъ; но бдная Генріэтта, ее очень жаль! – продолжала Флора посл короткой паузы. – Кети можетъ переселиться въ мое убжище, когда здсь все перевернется вверхъ дномъ, и для нашей бдной страдалицы я не желала-бы лучшаго пріюта; он такъ любятъ другъ друга, что врно, проживутъ въ мир и согласіи. Впрочемъ длать больше нечего. Бабушк не изъ чего будетъ содержать Генріэтту, а я, конечно, не позволю себ навязать теб на шею больную сестру.

Съ этими словами она ласково взяла его за руку и взглянула на него съ обворожительною нжностью.

– Не могу сказать теб, Лео, съ какимъ нетерпніемъ я жду той минуты, когда мы завтра сядемъ съ тобой въ карету и далеко умчимся отъ всхъ этихъ дрязгъ и непріятностей.

Брукъ поспшно вырвалъ руку и съ такимъ укоромъ посмотрлъ на свою невсту, что дрожь пробжала по ея тлу.

– Неужели ты въ самомъ дл, ршаешься покинуть своихъ бдныхъ родныхъ въ минуту самаго ужаснаго несчастія? – вскричалъ онъ вн себя. – Позжай, куда хочешь – я остаюсь.