Высокія липы тнистой аллеи остались позади и надъ головами влюбленныхъ снова растилалась необъятная ширь вечерняго неба; все было тихо кругомъ, только остроконечныя верхушки величественныхъ тополей равномрно колыхались при легкомъ дуновеніи ночнаго втерка.

Замтивъ эти деревья, Брукъ невольно прижалъ руку Кети къ своей груди.

– Тамъ, подъ этими тополями, вы собирали первыя фіялки, – прошепталъ онъ едва слышно, – и, Богъ дастъ, я еще не разъ увижу васъ за этимъ скромнымъ занятіемъ, такъ какъ постоянно буду проживать здсь вс праздники.

Кети быстрымъ движеніемъ сжала грудь правою рукою, ей казалось, что она задыхается отъ слишкомъ сильнаго біенія сердца и только нсколько минутъ спустя, ей удалось снова казаться спокойною и хладнокровною.

– Тетушка Діаконусъ тоже подетъ съ вами въ Лейпцигъ?

– Да, она будетъ заниматься моимъ хозяйствомъ до тхъ поръ, пока я буду жить тамъ одинъ. Это большая жертва съ ея стороны, вдь она ненавидитъ городскаго шума и будетъ благодарить Бога, когда опять вернется сюда, въ свою уютную, скромную хижину.

– Я надюсь, что доброе, благородное сердце, любви котораго я добиваюсь не заставитъ ее слишкомъ долго ждать этой желаемой перемны, – сказалъ докторъ ласковымъ голосомъ.

Въ эту минуту въ одномъ изъ оконъ мельницы мелькнулъ свтъ. Сегодня оттуда вынесли тло покойнаго Франца; несчастный оставилъ посл себя вдову и трехъ сиротъ. Домъ въ которомъ они жили не принадлежалъ имъ, а небольшой суммы денегъ, скопленной тяжелыми трудами не хватало на поддержаніе ихъ существованія.

Сусанна заходила утромъ въ виллу, что-бъ повидаться съ своей молодой госпожею; она, со слезами на глазахъ, говорила о своемъ несчастіи, яркими красками описывала отчаяніе покинутыхъ сиротъ и оплакивала безпорядокъ и неурядицу въ длахъ дорогой для нея мельницы.

Угловое окно большой комнаты нижняго этажа было темно, черно и непривлекательно возвышалось мельничное зданіе, казавшееся всми покинутымъ; а громкій лай дворовыхъ собакъ, проснувшихся при шум приближавшихся шаговъ, глухо раздавался, будто доносился откуда-то издали. Мельничныя колеса оставались вь бездйствіи и все было такъ пусто и безмолвно кругомъ, точно со смертію Франца прекратилась здсь всякая жизненная дятельность.

Прежде чмъ отворить досчатую калитку, докторъ притянулъ молодую двушку ближе къ себ.

– Я чувствую страхъ, мн кажется, будто я веду васъ въ изгнаніе, – сказалъ онъ слегка дрожавшимъ голосомъ. – Вамъ не слдуетъ оставаться одной сегодня, въ эти тяжелые, мрачные часы. Пойдемте со мной!

– Тетушка будетъ въ восторг принять васъ подъ свою охрану, она постарается окружить васъ материнскою заботливостью…

– Нтъ, нтъ! – воскликнула Кети порывисто. – Не думайте, что если я останусь одна, то безразсудно предамся безполезному отчаянію, – у меня для этого не будетъ времени, я постараюсь найти себ занятіе. Я должна явиться туда, – сказала она указывая на угловое окно, за ситцевыми занавсями котораго мелькнулъ теперь слабый свтъ лампы, – я обязана утшить несчастную семью. Не забудьте, что четверо покинутыхъ сиротъ нуждаются въ моей помощи и защит.

– Дорогая Кети! – сказалъ онъ, прижимая ея руки къ своимъ губамъ. – Такъ ступайте-же съ Богомъ? Я не хочу брать грха на свою душу, я не смю останавливать васъ, когда вы ршились на тяжелый, но врный путь, что-бы заглушить тяжкое горе. Но не забудьте поберечь себя на первое время, не злоупотребляйте вашею силою и не снимайте слишкомъ рано повязки съ головы. А теперь, до свиданья. Весной, когда исчезнетъ послдній снгъ, когда теплые лучи апрльскаго солнца согрютъ природу и человческія сердца, тогда я опять буду здсь. Прошу васъ, дорогая моя, до тхъ поръ помнить горячо преданнаго вамъ друга и не допускать между нами никакой клеветы и недоврія.

– Никогда! – вырвалось изъ груди молодой двушки. Затмъ она поспшно отдернула руку, которую онъ еще разъ прижалъ къ своимъ губамъ и быстро переступила порогъ калитки, съ шумомъ захлопнувшейся за нею. Но ноги Кети точно приросли къ земл; она не въ состояніи была двинуться съ мста и безпомощно прижалась къ холодной, сырой стн, жадно прислушиваясь къ удалявшимся шагамъ любимаго человка. Что значила спокойная смерть Генріэтты въ сравненіи съ ужасными терзаніями этого измученнаго сердца, которому предстояло еще не мало горя впереди!

Долго стояла молодая девушка, боясь перевести дыхание, но когда мягкій ночной втеръ унесъ за собой послдній шорохъ и пронесся надъ нею вполн беззвучно, тогда она твердыми шагами вошла въ домъ, что-бы начать свою миссію, какъ утшительница покинутыхъ сиротъ.

Черезъ три дня, тотчасъ посл похоронъ Генріэтты, Брукъ и тетушка Діаконусъ ухали изъ виллы. Съ докторомъ Кети больше не встрчалась, но тетушка нсколько разъ приходила навстить свою дорогую подругу и просиживала у Кети по нскольку часовъ. Вскор барскій домъ Ремера окончательно опустлъ: Флора ухала въ сопровожденіи президентши. Пожилая дама отправлялась на цлебныя воды, для возстановленія упавшихъ силъ, а Флора въ Цюрихъ, гд, по словамъ нкоторыхъ сосдей, она намревалась посвятить себя изученію медицины.