как до болезни, однако достаточно сносно, чтобы понять, что выздоровление

наступило. Мысль о выздоровлении была неразрывно связана с мыслью о возвращении

в Иерусалим; хотя он не представлял, как вернётся туда, но это была уже

второстепенная забота, тогда как тревога о внуках и сыновьях становилась всё более

124

напряжённой. Он чувствовал эту тревогу во взглядах и словах родных и близких; она

присутствовала даже в поведении слуг, в глазах Петра, принёсшего ему вино и

усевшегося рядом. Следом за ним появился Иоанн, направлявшийся к ним. Марк,

забывший было о прочитанных утром свитках, понял, о чём будет разговор; а тот,

устроившись в их компании и налив вина, сам заговорил об этом.

— Ты знаешь, Марк, мне не дают покоя те свитки. Ты прочитал их? Что ты об этом

думаешь?

— Что тебя беспокоит конкретно? Что ты хотел услышать от меня?

— Видишь ли, много из прочитанного мне понятно; однако я мало знаком с

древними писаниями евреев, поэтому, думаю, ты лучше меня понял то, что мы

прочитали сегодня. Что это такое вообще?

Марк был знаком с писаниями пророков: Исайи, Иезе- киля, Даниила, Иоиля,

Сафония, Ездры — он мог насчитать около десятка апокалипсисов, подобных этому,

понимая, что откровение — это сугубо еврейский вид творчества их пророков,

проявлявшийся в основном во времена, тяжёлые для евреев. «Посему был великий

плач в Израиле, во всех его местах. Стонали начальники и старейшины, изнемогали

девы и юноши, и изменилась краса женская. Любой жених плакал, и сидящая в

брачном чертоге была в скорби». Это были произведения творчества, призванные

вернуть заблудших в истинную веру или же дать утешение народу обещанием грядущих

светлых времён и возмездия врагам.

Его слушали внимательно, не прерывая, а когда он умолк, Иоанн заговорил

задумчиво, словно размышляя:

— Мне многое понятно: звери, всадники, числа — хотя всё, что здесь написано, —

он положил руку на рукопись, — мрачно и темно, но вот как толковать это: «Измерь

Храм Божий... а внешний двор Храма исключи и не измеряй его»?

— По всей видимости, автор считает, что Иерусалим падёт, но он уверен, что Храм

останется целым и невредимым, — отвечал Марк.

— «И дам двум свидетелям моим, и они будут пророчествовать...» — продолжал

Иоанн.

— Тут явная связь с персидской авестийской мифологией. Там пророки Хошедар и

Хошедар-ма — предвестники царства Ормузда. Ну а в конце Откровения грёзы о

гибели Рима и империи, в которые теперь, после воцарения Веспа- сиана, трудно

поверить, и много мистики, основанной на той же персидской мифологии.

Настало время, когда Марк должен был покинуть Пеллу. Весь день он согласовывал

семейные дела с Антонией и торговые с Иоанном; личные же сборы в дорогу не

требовали много времени и не создавали особых забот; хотя дорога предстояла

опасная, это сильно его не тревожило. Готовый уже попрощаться с родными, он ждал

Тиграна, ожидаемого им из Скифополя, а когда ему сообщили, что тот прибыл вместе

со сватом Иаиром, Мариаммой и внуками, он, потрясённый известием, снова

почувствовал болезненную слабость во всём теле.

Иаир, измождённый и серый лицом, с закрытыми глазами лежал на повозке. Марк

много встречал на своём веку долго голодавших, но было видно, что сват ещё и тяжело

болен. Седая Мариамма безучастно сидела в окружении причитающих женщин.

Исхудавшие, измученные дети недоверчиво жались к стоящей перед ними на коленях

Антонии. На их лицах, мокрых от её слёз, читалась безропотная покорность

происходящему. Две постаревшие, исхудавшие служанки сидели рядом, окружённые

прислугой.

Поздоровавшись с Тиграном, Марк подошёл к Мариам- ме; посторонившиеся дочь

с невесткой пропустили его. Он легонько дотронулся до её головы, желая обратить на

себя внимание. Пустой её взгляд, медленно остановившийся на нём, вдруг оживился, с

невероятной быстротой и криком: «Андрей!» — невестка бросилась на шею Марка.

125

Оторопевший свёкор стоял неподвижно, не пытаясь сопротивляться бешеным