гражданин будет спрашивать с самого себя. Но взаимопомощь ведь должна быть в этом

вопросе? Обладает ли народ, как общее тело, масса, самосознанием, или это именно что

стадо, которое может окрепнуть лишь в случае положительного примера более влиятельных

людей, выделяющихся? И что же, мы вновь возвращаемся к старой песне про

интеллигенцию? Или народ может создать общественную ответственность сам? А этот

народ? Ответственность на образованном классе, конечно, гораздо больше. Но и народ

оправдывать нельзя. Потому что это не абстрактное месиво организмов, а множество

самостоятельных и равно ответственных индивидуумов, каждый из которых должен делать

вклад по мере собственных возможностей. Что, однако, мы имеем сегодня? Интеллигенция в

реалиях «частной собственности» потеряла свои сущностные ориентиры и просто

обмещанилась. Дом, работа, деньги на семью и себя – это для неё теперь в основном

главенствующие интересы. Интеллигенция сегодня – это такая профессия, специальность,

чтобы заработать. Вообще интеллигенция напоминает мне сейчас Николая II накануне

революции – такая же нерешительность, мягкотелость, такая же податливость на чужие

истерики, этот же уход в интересы семьи, детей – искривления представлений о долге. Да и

Временное правительство похоже на нашу сегодняшнюю интеллигенцию – такой же разброд

идей, эти же внутренние идейные конфликты, неспособность преодолеть внутреннюю

раздробленность, действовать, а не только жаловаться и паниковать. Чем это всё закончилось

– известно. Отсюда вопросы – должен ли настоящий интеллигент быть одиночкой, ведь быт

заметно ограничивает его свободу, творческую, интеллектуальную, лишает его бесстрашия?

Должна ли интеллигенция обрести какую-то новую, объединяющую в общем порыве идею?

Или же нам надо отказаться от самой идеи интеллигенции и искать двигательный механизм в

чём-то ином? Но если не интеллигенция даст толчок, то кто? Как зародится общественная

ответственность?

–

Дальше хода нет, - засмеялся Борис, в этот момент дёрнувший ручку двери, - тут

заперто.

–

Ох, простите, это я вас сюда завела, а теперь подниматься обратно, - Габи смущённо

улыбнулась. – И ваша нога… Я совсем заболталась, не думая о вашем состоянии.

–

Нога в порядке. И дополнительные физические упражнения мне откровенно не

помешают, - снова рассмеялся Борис и похлопал себя по выдававшемуся животу.

Габи сама попробовала ручку двери – безрезультатно. Тогда она изящно присела на

корточки и заглянула в замочную скважину. Дверь была деревянной, но обитой с двух

сторон металлическими пластинами. Отверстие для ключа выглядело необычно большим.

Замка там просто не оказалось.

129

–

Эта дверь заперта на висячий замок с той стороны, - догадалась девушка.

–

Габи, я могу задать вам личный вопрос? – спросил Борис, возвышаясь над ней.

–

Я не замужем, - ответила она быстро.

–

Нет, я хотел спросить, за кого вы голосовали на этих выборах.

Оба засмеялись. Габи выпрямилась.

–

Ну правда, за кого?

–

На президентских? Хотя какая разница. Я не голосую.

–

А рассказываете мне красиво об общественной ответственности.

–

Борис, это скучно, все эти ваши выбора, вся эта политика – это бесконечно устарело.

–

Но вы же уже взрослая и понимаете, что должны делать свой выбор. На самом деле я

удивлён. Это так не вяжется с вашими мыслями.

– Вы сами сказали ещё в первый наш разговор, что я жертва идей. И что же вы хотите,

чтобы я выбрала, на сторону какой людоедской идеи встать? Пойти направо, пойти прямо,

пойти налево? Это бесконечная игра. Вся история человечества – это борьба идей, одни

течения сменяют другие, и так по кругу. Если мы создадим демократическое государство,

через некоторое время кому-нибудь придёт в голову, что коммунизм лучше, а в

коммунистическом государстве будут бороться за идеи демократии. И так всегда, идеи не

останавливаются. Но знаете что – мне стыдно, уже XXI век, а люди до сих пор не изобрели

безвредное оружие для войн, я уж не говорю о том, чтобы прекратить войны вовсе. Мне