вспугнутые, как антенны улитки, быстро убирались в тело левитирующего пузыря. Иногда

пятно вдруг резко уменьшалось, могло даже с завихрением полностью исчезнуть. Как вода,

спиралью стремительно уходящая в водосток, так же оно молниеносно утекало в какое-то

отверстие в ткани пространства, а через некоторое время вновь объявлялось и повисало у

Яши над головой, медленно жирея.

За окном кабинета ходил белыми потоками туман. Раздался стук в дверь.

–

Да, - крикнул участковый.

Дверь тихо приотворили и в кабинет заглянула Анна Васильевна Зайцева, старушка из

Пиенисуо.

–

Входите-входите, что у вас?

Зайцева медленно вошла в комнату, поставила на пол две корзинки и плотно закрыла

дверь. По кабинету стремительно распространился аромат земляники.

– Ух ты! Мне взятку ягодой принесли? – воскликнул Яша.

–

Я… нет, - смутилась Анна Васильевна. – Это на рынок.

– Да шучу я. Что вы там топчитесь? Садитесь, с чем пожаловали? Снова бобра нашли,

что ли? Ух и задали же вы мне задачку, Анна Васильевна…

Зайцева уставилась в пол и молчала.

«Нерешительность старухи действуют ему на нервы»

– Вы никому не расскажете, что я здесь была? – спросила она вдруг и вылупилась на

Якова.

– Кому скажу? Чего случилось-то?

Старушка ковыряла свою и без того ветхую кофту с люрексом.

–

Прошлый участковый… вы знаете?

–

Что знаю?

– Он умер…

–

Ну да, угорел.

– Он к нам ходил часто. Это давно было, ещё в конце 70-х…

– Я тогда ещё не родился даже. Ну приходил и что?

Зайцева вздохнула, посмотрела в окно и вдруг ойкнула. Яша тоже посмотрел в окно, но

ничего там не увидел, кроме куска пустой улицы и тумана. А старушка тем временем уже

вскочила со стула, неожиданно быстро для своего возраста, и бросилась к двери. Замерла.

Снова уставилась на Яшу испуганными глазами.

–

Я пойду, вы не надо… Ох ты.

–

Вы чего, Анна Васильевна? Чудится что-то?

–

Не говорите ему, я ничего не рассказывала, - шепнула Зайцева и, схватив корзинки,

выбежала из кабинета.

Участковый несколько секунд растерянно глядел на дверь. Непроизвольно дёрнулся, будто

хотел последовать за сбежавшей посетительницей, но затем пожал плечами и вернулся к

своим делам. И тут на улице раздался женский крик. Ещё крики. Звали «скорую».

Яша выбежал из здания и увидел сквозь густой туман Зайцеву, валявшуюся на дороге в

неестественной позе. Посреди огромной лужи крови.

«Ему кажется, что женщина взорвалась, а кровь брызгами расплескалась далеко вокруг.

Но, подбегая к старушке, лежащей без движения, вместе с другими людьми, он понимает,

что это вовсе не кровь, а рассыпавшаяся по улице земляника»

Собравшаяся толпа втаптывала ягоды в грязь.

– Рухнула замертво, - говорили вокруг.

–

Удар хватил, наверное.

–

Яша, что с ней? – участковый услышал рядом знакомый голос.

Возле него стояла Орвокки.

134

–

Не знаю. Чёрта увидела.

Скорая прибыла только через час, и полуживую старушку увезли в реанимацию. Яков тут

же собрался в Пиенисуо.

– Может быть, там выясню, что её так напугало, - он вкратце рассказал Орвокки о

событиях утра. – К тому же надо отыскать внука Зайцевой. Кому она не хотела, чтобы я

говорил? Внуку? Деревенским мужикам? Это кто-то, кого я тоже знаю…

Илья снова отправился в дом Серебрякова.

«Не то что бы он горит желанием возобновить изучение тетрадей, оставшихся после

сумасшедшего пенсионера, но его гнетёт молчание Вики, напряжённая обстановка в доме, он

предпочитает занять себя чем-нибудь, а не предаваться мучительным размышлениям»

Кроме материалов об азбуках, оставалась нетронутой ещё целая гора папок, посвящённых

«Зимней войне» между СССР и Финляндией. Об этом сообщали заголовки на тетрадях под

номером 1 и 2, все же остальные помечались только порядковым номером, без уточняющего

названия. Кто-то – то ли Яша, то ли сам Алексей Серебряков – аккуратно сложил их в углу

комнаты. Илья взял сверху первую тетрадь и углубился в чтение.