что здесь происходит можно причислить к антигосударственной деятельности. Мы

переправляем больных людей из России в Финляндию.

–

И наши вам позволяют? – поразился участковый.

–

А кто тут наши? – уточнил с улыбкой Александр Николаевич.

Яша замялся с ответом.

– Ситуация специфическая, - продолжил учёный. – Думаете, кто-то скажет: «Верните

нам больных, они нам нужны»? Здоровье самого государства определяется тем, может ли

оно обеспечить максимально благоприятные условия всем нуждающимся, в первую очередь

больным – особенно психически больным – и старикам. Мы столкнулись с последствиями

новой вирусной эпидемии. Люди, которых вы здесь видели, не совсем больные. Они –

переболевшие. Процессы оказались необратимы, теперь мы имеем то, что имеем. Считайте,

это новый тип людей. Они не заразные, внутренние процессы стабилизированы, но

адекватными людьми их, конечно, не назовёшь. И что, по-вашему, российское общество

готово принять в себя таких новых членов и обеспечить им комфортные условия жизни?

Конечно, нет. Среди моих ключевых интересов – поиск возможности возвращения

пациентов в их прежнее состояние. В России я при всём желании не могу проводить таких

исследований, условий для этого здесь не создано. Исследование финансируется Северным

Союзом – тайной над-государственной структурой. Но не будем сейчас об этом. Так что,

видите, финская сторона никаких претензий не предъявляет, а российской этого делать

просто не выгодно. К тому же нас прикрывают на уровне Министерства обороны.

–

И как много больных? – спросил Илья.

Хотя, рассказывая, Александр Николаевич успевал жестами и взглядами выражать всю

свою нежность к вновь обретённой супруге, радость от долгожданной встречи с ней, своего

сына он, напротив, как будто не замечал, и даже сейчас, когда Илья обратился к нему прямо,

не выказал ни признаков узнавания, ни особой теплоты. Ответил он, тем не менее, таким же

дружелюбным тоном, как и во время разговора с Яшей и Викой.

– В последние годы случаи заражения участились. Если ещё пять лет назад мы имели

дело с единицами, то теперь это уже десятки. Конечно, мы не можем транспортировать на

лечение в Финляндию, Швецию и Норвегию всех, так что лаборатория и стационар были

организованы прямо здесь, под землёй. Мы любим называть это место «нейтральными

подземельями». Так же у нас налажена система сбора поражённых по всей стране. В качестве

«перевалочных пунктов» используем заброшенные территории, например, здания

пионерских лагерей, оставшиеся с советских времён. Работа осложняется только тем, что

наши пациенты тяжело поддаются контролю и организации. Они буквально как малые дети.

– Мы обнаружили тело похожего больного в Анонниеми, - сообщил Яков. – Похоже, он

заблудился, потом упал в реку и утонул.

– Да, очень печально, несколько недель назад во время очередного сбора один из

больных сбежал. Понятно, что без умысла. Это был трагический недосмотр медперсонала.

Нам уже удалось забрать тело.

–

Но сама болезнь – что это за вирус, как она распространяется? Есть ли угроза

массового заражения? Признаюсь, однажды во Франции я оказался на месте смерти пары

десятков людей, это тоже засекреченная информация, лица тех покойников очень походили

на лица ваших пациентов. Но те, как удалось выяснить, погибли на месте в очень короткие

сроки.

181

– К сожалению, я знаю об этом происшествии… Известны две формы нового вируса.

Одна, как в случае, наших пациентов поражает людей по неизвестным причинам.

Существует гипотеза, что такому заражению предшествуют определённые мутации в

организме человека, но механизм, их запускающий, также не выявлен. Путь заражения

второй формой вируса в свою очередь прослежен, это что касается группы людей, погибших

во Франции. Подобные же случаи зафиксированы во многих развитых странах. Как ни

страшно об этом говорить, но умершие были каннибалами. Существует целая подпольная

сеть торговли человеческим мясом. Такой вот ужасающий деликатес. Позволить себе такое

могут, по понятным причинам, только очень обеспеченные люди. В Европе, например, они