организовывают тайные общества и клубы, не хочу даже об этом говорить, простите.

Полагаю, вы оказались как раз на месте подобного сборища… Но возмездие не заставило

себя ждать, оно оказалось заложено в самой природе. Подробно освещались случаи

заражений и смерти каннибалов племени Форе в Новой Гвинеи. Но с тех пор вирус, по-

видимому, эволюционировал. Если в случае племени его инкубационный период может

длиться около 30 лет, то вирус, зафиксированный в Европе, действует мгновенно. Это

стремительное разрушение мозга человека, который дерзнул употребить в пищу мясо

представителя своего вида. Увы, и здесь ничего точно неизвестно. Было ли это мясо

изначально заражённых людей, и откуда его доставили – говорили, вроде как из стран 3-го

мира – или же эти люди были здоровыми, и вирус зарождался и каким-то образом

активизировался самостоятельно, неизвестно. Я работаю с другой формой вируса. Его

носители остаются живы, но необратимо трансформируются. А что до угрозы заражения –

по крайней мере вам, ничто не грозит. За все годы моей работы не было ни одного случая

передачи вируса от больного человека к здоровому. Мы не знаем, откуда приходит вирус.

–

А есть ли какие-нибудь предположения? – спросила Карина Эдуардовна.

– Ну, надеюсь, с этим мне поможешь разобраться ты, - весело заметил учёный. – Как я

уже говорил, существует гипотеза внутренних мутаций. Возможно, ответ кроется в мозговой

деятельности наших пациентов.

–

Но ведь при губчатой энцефалопатии происходят необратимое разрушение мозга.

–

Справедливо. Однако, что-то, грубо говоря, в голове у них осталось, раз они

продолжают жить и даже действовать. Тут нужно провести отдельное исследование, и как

бы отмотать события в обратную сторону – в какой последовательности происходили

разрушения мозга, и с чего всё началось?

–

Но ты не исключаешь случаев каннибализма и среди своих пациентов?

– Я ничего не исключаю. Возможно, речь идёт о моральном каннибализме, - Александр

Николаевич мрачно хмыкнул. – Чем, в самом деле, отличается человеческая агрессия по

отношению друг к другу, ненависть, зависть, подавление, от каннибализма – пожирания

одних людей другими?

–

То есть ваши пациенты в, так сказать, жизни, могли быть преступниками? – спросил

Яша.

– Конечно. Но теперь это неважно. Да, может быть, они жертвы собственных пороков

или даже глупости – каким-то образом эти люди утеряли самих себя – но существует высшее

милосердие, и если вы знаете источник зла, это не исключает необходимости помогать и

лечить. Я не прекращу свою деятельность, даже если выяснится, что эти люди – каннибалы.

В любом случае, теперь они что-то совсем другое. С этим тоже необходимо разбираться. Не

время ли менять наши представления о биологической однородности человечества. Хотя что

говорить – на лицо драматичная неготовность нашего общества не то что решать, но даже

задаваться такими вопросами.

– Да, как-то грустно, - отметил Яша, – что именно это место, которое, возможно, видело

подвиги наших партизан в годы Великой Отечественной войны, также стало сегодня

примером банкротства нашего государства.

182

– Молодой человек, я понимаю ваши взгляды, - сказал учёный, - но не разделяю их. Для

меня существуют только жертвы войны, которые не отличаются от жертв политики

государства и в мирное время, а вот военные победы, на мой взгляд – достижение всегда

сомнительное. Неважно, как закончилась война, хотя одним из главных козырей России по-

прежнему остаётся победа во Второй мировой; главное, что война началась. А это мировой

позор и всеобщая трагедия, такое не празднуют, как и все последствия войны, тут возможен

только траур, никак не бравада. Печально то, что результат у нас никак не связывается с его

истоками, ведь тут обнаруживается трагический абсурд политической истории – война

начинается государствами, и любой победитель в войне всё равно остаётся одним из тех, кто