необыкновенной скорости, никем не замеченная, таранит опушку леса на озерном берегу.

Ударившись о землю, ворона обратилась каракалом, и гигантская кошка, не медля ни

секунды, побежала в глубь елового леса – почти кроваво-красная в тени и яростно медная в

лучах солнца. Дивное животное едва касалось земли своими удлиненными изящными

лапами, – его бег как будто состоял из одних прыжков, в сущности и был одним

непрерывным прыжком, так что каракалу оказались не страшны ни болота, ни кустарники,

ни поваленные в перекрест деревья. Вскоре он бежал уже быстрее, чем летел в черно-сером

тельце вороны, и, увидь его кто со стороны, почудился бы медной лентой, громадной

красной змеей, струящейся по лесу с умопомрачительной, свистящей скоростью. Но никто

этого не видел, а рысь тем временем стремительно приближалась к вымирающей деревушке

Пиенисуо на берегу озера Салмилампи – последнему месту своих поисков, и неожиданно

замерла в километре от человеческого жилья – окаменела. Что-то нашептывал ветерок

кисточкам на ушах животного, вздернутым, слово антенны, да еле приметно раздувались

ноздри каракала – он выжидал и через несколько минут, видимо, учуяв приближение людей,

46

наконец-то двинулся, но не бросился в полете назад и не вспрыгнул на ближайшее дерево.

Небывалая рысь медленно подошла к высоченной ели справа от себя и дотронулась мордой

до ствола, пахнущего сыростью. Вслед за тем животное как будто размягчилось и вошло в

дерево. Каракал просто слился с ним. И теперь уже елина, старая, исчерканная ручейками

смолы, следила за происходящим вокруг – глазами невидимого животного, засевшего в ее

сочном нутре, взором мудрой сущности, не знающей физических границ.

Летом високосного 2008 года в этой карельском местности, близ финской границы, одно за

другим стали происходить весьма странные события.

Лесопилка осталась по правую руку. Яша сошел с проселочной дороги и медленно

двинулся по заброшенной тропе, что будто бы в смущении подкрадывалась сбоку к деревне

Пиенисуо, легко салила крайний участок и бежала дальше к границе с Финляндией, вернее, к

лесной дороге, идущей параллельно с границей на расстоянии меньше километра, – сами

жители деревни этим направлением давно не пользовались, хотя оно идеально подходило,

если требовалось срезать путь к Вяртсиля. Старики и старухи, населявшие Пиенисуо

(молодых здесь почти не водилось), длительной прогулке по лесным дорогам предпочитали

автомобильное шоссе и автобусную тряску, да и сам Яша – обладатель развалюхи-мотоцикла

с дырой в проржавевшей коляске – всегда делал этот шоссейный крюк. За полтора года

службы в должности участкового-уполномоченного из Анонниеми в Пиенисуо его

официально вызывали только три раза: когда померла одна из бабок, когда ограбили дом

Егоровны и когда нашли первого выпотрошенного бобра. Смотреть на труп второго бобра,

обнаруженного через несколько месяцев после первого случая, Яков отказался – этак бы

деревенские стали вызывать его при смерти любой местной зверушки от козы до котенка, но

история повторилась в третий раз и откреститься уже не представлялось возможным.

Он шел в сторону болот. Сперва тропинка застарелым шрамом выглядывала из травы, а

затем начался бревенчатый настил, из-под которого то и дело показывались кровяные лужи

топи, – стоит угодить ногой между бревнами, и вот ты уже по колено проглочен – впрочем,

Яша не привык драматизировать, он – спокойный и на вид даже немного скучающий – лишь

покорно двигался вперед, туда, где его ждала грязная работа. Лес вокруг редел и

скукоживался, а комаров становилось все больше: казалось, они распихивают соседей

локотками, чтобы первыми настигнуть долгожданную жертву, в отчаянии хорохорятся, если

удалось избежать карающей человечьей лапы, и подзуживают друг друга, когда выясняется,

что, увы, и этот человек воспользовался ядреной противомоскитной мазью – своего рода

карельским оберегом.

Утром того дня соседка Егоровны – тишайшая старушка Анна Васильевна Зайцева –

заглянула к Яше по пути на вяртсильский рынок и сообщила, что около боковой тропы,

ведущей через болота, лежит труп, и, надо полагать, выразилась так неоднозначно