напавшим на него от растерянности, и интеллигентским обращением на «вы».

Неизвестно, чем бы обернулась эта встреча в иных обстоятельствах, но на удачу Ильи уже

через пять минут все хулиганы лежали без движения на обледенелой дороге – кто со

звенящей головой, кто со сломанными конечностями, – а напротив него, тяжело дыша,

поправляла на голове берет учинившая эту расправу девушка. Ей оказалась библиотекарша

все той же школы, где работал Илья – уставшая за день и обозленная, иными словами, как

раз в том настроении, чтобы пустить в ход выкидную железную дубинку, которую она всегда

носила с собой на случай ограбления, и опробовать несколько новых приемов карате,

изученных накануне. Звали ее Викой.

–

Девушка, не надо… Ой!.. Не стоит… Они больше не будут… Ой!.. – взволнованно

шептал миротворец Илья, пока хрустели кости его обидчиков и раздавались глухие ахи при

точных ударах в промежность.

Так они и познакомились. Но взаимную симпатию и тем более притяжение почувствовали,

конечно, не сразу, должно было пройти несколько дней прежде, чем Илья решился зайти в

школьную библиотеку, где за стойкой клевала носом Вика, и пригласить ее на свидание –

скорее, даже не пригласить, а сделать какой-то несуразный жест руками и дернуть головой в

сторону выхода, опустив при этом пылающее в смущении лицо, и, скорее, даже не на

49

свидание, а на серьезный разговор – он и жаждал отблагодарить девушку за спасение, и в то

же время боялся, как бы те бандиты не подстерегли ее и не отомстили, коими опасениями и

собирался с ней поделиться, чувствуя свою ответственность. Вика же, как ни удивительно,

мгновенно все это поняла, мрачно буркнула «в семь» и отчего-то тоже опустила лицо. Затем

начались их совместные прогулки, поначалу стремительные и без слов, от школы и до

Викиной квартиры – оба старательно делали вид, что именно Илья в их паре телохранитель,

хотя ни секунды в это не верили – потом шаг постепенно сделался размеренней и изредка

даже стали выскакивать замечания, но так резко, будто сами слова друг друга пугались: «м-

м-м, погода» – «да»… «ветерок» – «разве?»…; и лишь тогда их скованность прошла

окончательно, когда вдруг кто-то обронил слово «Москва» и тут же выяснилось, что оба они

из столицы, а в Карелии недавно.

Впрочем, будь Илья и Вика откровеннее в рассказах о своем прошлом, им бы открылись и

не такие совпадения, ведь до того, как перебраться в поселок Вяртсиля, один коротал дни в

сортавальской лечебнице для душевнобольных, а другая находилась на учете у психиатра в

оздоровительном центре под Петрозаводском, – трагические обстоятельства, приведшие их

туда, отчасти друг друга повторяли, и, наконец, самое главное – кто же посоветовал им не

спешить с возвращением в Москву и некоторое время отсидеться именно в этом карельском

городке на границе с Финляндией, признайся они в том сразу, возможно, вся головоломка бы

и не сложилась. Летом 2008 года оба перебрались в соседнюю деревеньку Анонниеми –

коллега Ильи, отправившийся на несколько месяцев к финским родственникам, упросил их

постеречь свой дом близ озера Янисъярви и взять на себя хлопоты, связанные со сдачей

оставшихся комнат туристам, – в летний сезон они съезжались сюда толпами, как со всей

России, так и из Финляндии, и хотя по берегам знаменитого озера было достаточно турбаз,

многие все же предпочитали дешевый частный сектор. Учебный год закончился, так что

Илья покинул вяртсильскую школу с чистой совестью, а Вика, не любившая сидеть без

работы, устроилась библиотекарем на детскую базу отдыха неподалеку от Анонниеми, своим

грозным видом повергая в трепет ребят, изредка являвшихся за книжками или журналами.

–

Сейчас… вот так… - смущенно лепетал Илья ночью того же дня, когда Яше пришлось

возиться с трупом третьего бобра.

Вика, на которой лежал сельский учитель, терпеливо молчала. Оба не совсем понимали,

зачем им это. Не то, чтобы хотели друг друга, скорее, оказались жертвами стереотипа,

гласящего, что между женщиной и мужчиной не бывает дружбы, – рано или поздно дело