в Пиенисуо и попросить Лебедева, сторожа с лесопилки, закопать труп, а потом успокоить

наверняка разгалдевшихся старух. От этих будничных мыслей участкового отвлекло

странное ощущение, что за ним кто-то следит. Неподалеку, в противоположном от деревни

направлении, грозно торчала высоченная ель. Конечно же, это не она глядела, но Яша кожей

чувствовал, что кто-то на него с той стороны уставился и давай буравить взглядом.

Возможно, на дереве сидит человек?

От нечего делать Яков решил проверить местность и, обойдя труп, все так же медленно

приблизился к елине. На ее ветках никого не оказалось, да и взобраться на широченный

ствол без специального снаряжения, оставляющего следы, было бы невозможно. Однако

сразу за деревом Яша увидел дорожку, ответвляющуюся от главной тропы и уходящую

глубоко в лес. По ней милиционер и двинулся.

Тропинку уверенно обступала трава, но ведь для чего-то она здесь пролегала. Всю дорогу

Яша внимательно осматривался, и по мере того, как росло его внимание и напряжение, все

сильнее становилось желание извлечь табельное оружие. Пистолет «Иж-71» появился в его

руке, когда участковый заметил в лесу шалаш – довольно свежий и аккуратно сколоченный.

Стараясь прятаться за деревьями и не особо шуметь, Яша направился в его сторону. По пути

48

он задержался. Обнаружил под ногами свежеобглоданную крупную кость. Яков легонько

пнул ее ногой, и в тот же момент шалаш, до которого оставалось метров десять, неожиданно

громко зашуршал. Постройка вся завибрировала, будто зеленое лесное чудовище, готовое

броситься на потревожившего его человека, но вместо этого – лишь выстрелила двумя

насмерть перепуганными мальчишками. Дети, естественно, бежали от участкового: глубже в

лес, спотыкаясь, задыхаясь, и, видимо, полные уверенности, что он их сейчас прибьет.

Развеселившийся Яша разбойничьи свистнул им вслед.

–

Не лучшее место для игр, - шепнул Яков, убирая пистолет в кобуру. – Да ладно… Куда

только я в детстве не лазил.

На всякий случай участковый осмотрел шалаш. Ребята явно строили его с большой

любовью, попутно тягая у родных гвозди, доски и кухонную утварь. Оказался здесь даже

сломанный мини-телевизор. Все это было по детским меркам аккуратно разложено внутри, а

снаружи Яша обнаружил поломанную куклу, грубо втоптанную в землю, и около нее пустые

консервные банки – еще жирно блестевшие внутри. Создавалось впечатление, что ребята

выкинули этот мусор из своего жилища, либо просто уронили во время спешного побега. Но

чем кукла-то пластмассовая виновата? И с чего такой сильный у шкетов аппетит? Под

чистую съели все консервы и к тому же обглодали непонятно чью кость. Участковому

хотелось верить, что это именно дети постарались.

Яша побрел в деревню Пиенисуо. А бобр, лежавший на спинке с напоказ выставленным

нутром, продолжил мутно таращиться в одну, последнюю точку.

Ночью того же дня Илья и Вика впервые оказались в одной постели. Семью месяцами

ранее Илья, преподававший русский язык и литературу в начальных классах вяртсильской

школы, что для застенчивого человека вроде него было одновременно и подвигом, и

совершеннейшим безумством, возвращался поздно вечером в свою коморку на краю поселка

и, хотя по привычке смотрел только себе под ноги – тихий, малоприметный на фоне

сугробов в своем дешевом пальто – умудрился-таки вызвать негодование подвыпившей

деревенской компании, – его вина ограничивалась лишь тем, что благостное настроение

хулиганов в тот момент как раз сменилось задиристым. Детины обступили сельского учителя

со всех сторон и, мерзко скалясь, потребовали с него плату за проход – такому не бывать,

чтобы какие-то чужаки свободно расхаживали по улицам городка, полновластными

хозяевами которого они себя сейчас ощущали – но, разумеется, сельскую шпану

интересовали не столько деньги, сколько тот эффект, который они могли произвести темным

вечером на одинокого пешехода. И Илья, глянувший из-за очков расширившимися от страха

глазами, полностью оправдал их ожидания, а следом еще больше раззадорил – заиканием,