собственной глупости, спутав сметану с майонезом – она чудовищно не подошла к блинам, и

Борис потом еще целый день вспоминал об этом, содрогаясь от омерзения. Сейчас, когда

осталось всего два глотка, чтобы прикончить водянистый компот из вишни, он бесцельно

оглядывал помещение столовой – немногочисленные и тихие по утрам постояльцы почему-

то старались рассаживаться на расстоянии друг от друга, а со стены всех их благословлял,

правда, довольно вяло для такого события, гигантский плакат с надписью «Нам пять лет!». В

который раз ткнувшись в него взглядом, Борис сковырнул языком с верхнего зуба липкий

кусочек овсянки и настолько уже внутренне изготовился встать и двигаться к выходу, что

даже заранее услышал скрип отодвигаемого собой стула и предощутил напряжение мышц,

обычно сопровождавшее это действие, – из-за окна ему вовсю подмигивало солнце.

Следующие полторы недели Борису, недавно вернувшемуся из очередной командировки за

границу, предстояло, по мере снисходительности погоды и судьбы, наслаждаться

52

долгожданным отпуском (этим кромешным ничегонеделаньем, о котором после нескольких

лет беспрерывных заграничных поездок он в тайне так мечтал, но которым с ходу же начал

тяготиться), – южно-карельская погода пока не разочаровывала, а о судьбе Борис особо и не

задумывался, возможно, именно поэтому он не заподозрил ничего странного в том, каким

образом ему стало известно о «Янисъярви». Подыскать симпатичное местечко где-нибудь

неподалеку от двух столиц он поручил коллеге по фирме, и на следующий же день, стоило

только попросить, Борис обнаружил в ящике своей электронной почты письмо с рекламой и

фотографиями дома отдыха «Янисъярви», – все на первый взгляд подходило, да и сам он тут

же загорелся идеей провести отпуск в любимой Карелии, так что, когда упомянутый коллега

от письма открестился – мол, я его не пересылал, а о доме отдыха впервые слышу, –

перепланировать было уже как-то несподручно.

Борис снял один из коттеджей, стоявших полукругом возле главного здания дома отдыха –

все это располагалось на единой, огороженной решеткой территории. После завтрака – как и

в прежние четыре дня, потому что, сам того не осознавая, он старался следовать однажды

заведенному порядку, – Борис вернулся в свой домик, справил нужду и почистил зубы (он

всегда чистил зубы именно после завтрака, а не до, относясь к тем людям, которые считали,

что лучше проглотить все микробы, накопившееся во рту за ночь, чем потом целый день

ходить со свежей пищей, разлагающейся между зубов, – жевательную резинку при этом не

чтил, а пользоваться зубной щеткой после каждого приема пищи, как и многие, считал

слишком утомительным). В 10.03 Борис взял полотенце, небольшое красное ведерко из

пластмассы и отправился на озеро – плавки были уже на нем – но, как и в прежние дни,

выбрал не пляж на территории дома отдыха (с удобным спуском к воде, выложенным

бетонными плитами), а собственное облюбованное местечко – скромную, милую бухточку,

которой он и впредь не собирался изменять, несмотря на то, что, добираясь до нее,

приходилось огибать решетчатый забор и идти еще пять минут через пахучий сосновый бор,

мерно раскачивавшийся за границами «Янисъярви».

У бухты был только один недостаток – илистое дно. Как раз из-за этого Борис и брал с

собой ведерко: вдоволь накупавшись, он выбирался на берег, зачерпывал в ведро воды и

омывал свои ноги – благодаря этому ему не приходилось возвращаться в коттедж с липкой

грязью, уродливо пристававшей к ногтям. Как всегда, Борис разделся до плавок, аккуратно

сложил одежду и полотенце на травку, придавив стопку вещей сухим еще ведром, и не спеша

зашел в теплую воду озера, – ил тут же глотнул его ступни. Борис двигался осторожно и

медленно, по кромке какой-то растительности, торчавшей прямо из озера, и на неверные

стебли которой он инстинктивно опирался одной рукой, будто бы они могли ему помочь,

оскользнись тот и упади. Еще несколько мелких шагов, станет глубже, и можно будет

наконец-то нырнуть, погрузившись в нежную желанную воду всем телом, – именно так