– Когда вы последний раз виделись? – спросила Закс.

– В ожоговом отделении больницы. На уме у него было одно – поквитаться с каждым, кто его в жизни обидел. Потом он пропал.

Однако, прибавил бывший ассистент, пару месяцев назад Уэйр ему позвонил. Лоуссера не было дома, трубку взяла жена.

– Номера он не оставил, сказал, что перезвонит, но так и не перезвонил.

– Он не сказал вашей жене, зачем звонит?

– Спросил, не знает ли она чего об Эдварде Кадески, тот был директором в “Хасбро”, когда случился пожар. Да, поэтому он и звонил.

Лоуссеру больше нечего было им сообщить, и разговор закончился.

Том провел в лабораторию Диану Францискович и Нэнси Аусонио. Они проходили свидетелями по первому убийству и отслеживали происхождение старинных наручников.

– Наручники, как вы и предположили, – “Дарби”, – сказала Аусонио. – Довольно редкие и дорогие. Мы составили список…

– Господи, ты посмотри. – Францискович показала на доску с записью Тома “Личность преступника – Эрих А. Уэйр”.

Аусонио пробежала список глазами и сообщила:

– Эрих Уэйр в прошлом месяце заказал по почте наручники в “Антикварном оружии Риджуэя” в Сиэтле.

– Адрес? – оживился Райм.

– Почтовый ящик в Денвере. Срок аренды истек.

– Форма оплаты? – спросила Закс.

– Наличные.

– Хоть подтвердилось, что он тот самый, кого мы ищем, – заметил Райм. Он поблагодарил женщин, и Закс проводила их до двери.

Вошла Кара с большой чашкой кофе. Выглядела она изможденной. Бальзак явно назначил ей сверхурочные часы в наказание за помощь команде Райма.

Снова зазвонил телефон.

– Линкольн? – прохрипело в динамике. – Говорит Беддинг. Мы, кажется, сузили круг гостиниц до трех. Либо “Челси-лодж”, либо “Бекман”, либо… как его там?

– “Ланхем армс”, – подсказал напарник.

– Вот-вот. Только в этих трех пользуются ключами сорок второй модели такого цвета. Мы сейчас в “Бекмане”, на углу Тридцать четвертой улицы и Пятой авеню.

– Привет, – произнес в микрофон Белл.

– Привет, Роуленд.

– Ты сказал “Ланхем армс”. Где это?

– Рядом с Лексингтон-авеню.

– Что-то знакомое, только не могу вспомнить, с чем связано.

– Мы как раз туда собираемся.

Компьютер Купера подал сигнал, что поступило электронное сообщение.

– Из лаборатории в Вашингтоне. Наконец разобрались с металлической стружкой из сумки Фокусника. Говорят, стружка, судя по маркировке, – из часового механизма.

– Детонатор, – мрачно заключила Закс.

– Зажигательная бомба? – предположил Купер. – Бензина у него предостаточно, к тому же он зациклен на огне.

Райм заметил, что время приближается к полудню. Скоро предстоит умереть очередной жертве. Но когда именно? Как же у них мало времени!

Имевшихся улик не хватало, чтобы сделать выводы. Минуты текли бесконечно долго, словно лекарство из капельницы.

Поступил факс. Купер прочел его и сказал:

– От эксперта по документам из Куинса. Он разлепил газету из “мазды”. Вот заголовки.

Он пришпилил факс к доске.

Полицейский участок закрыт из-за аварии с электричеством

Родители жалуются на плохую охрану в школе для девочек

В понедельник начнется суд над заговорщиками из народной милиции

Весеннее развлечение для старых и малых

Губернатор и мэр обсуждают план застройки Нью-Вест-Сайда

– Что-то из этого очень важно, – сказал Райм. – Но что именно?

Зазвонил мобильный Селлитто. Пока он слушал, все впились в него глазами в предчувствии известия об очередной жертве. Но, судя по всему, новости не были плохими.

– Вот как? – Детектив удивленно поднял бровь. – Это недалеко. Не могли бы вы сюда подойти? – Он дал адрес Райма и выключил телефон.

– Кто это?

– Эдвард Кадески. Директор цирка, в котором пострадал Уэйр. Он в городе. Прослушал наше сообщение и сейчас будет здесь.

Кадески оказался крепким мужчиной среднего роста с серебристой бородой.

– Если не ошибаюсь, вы звонили по поводу Эриха Уэйра? – спросил он.

– Да, его подозревают в убийствах, – ответил Райм.

– Не может быть! Кого он убил?

– Несколько человек, включая полицейского.

– Я потерял с ним связь сразу после трагедии. Он, представьте себе, обвинил в пожаре меня. Дело было три года назад. В нашей программе Уэйр и его ассистенты выступали как иллюзионисты и мастера мгновенного перевоплощения. Хорошо выступали. Просто блестяще. Но люди боялись Уэйра. Он вел себя как диктатор. А его ассистенты… мы называли их фанатиками. Иллюзия была для него как религия. На его репетициях и представлениях люди иной раз получали травмы, но Уэйру было плевать. Он считал, что фокус без риска – не фокус. – Кадески ухмыльнулся. – Но в развлекательном бизнесе так нельзя. Однажды утром – у нас было дневное представление – помощник режиссера по моей просьбе объявил Уэйру, что он уволен.