Непонятно откуда взялось бритвенное лезвие. Он полоснул им по бумаге, из той потекла кровь. Он скомкал бумагу, сразу разгладил – на ней не было ни разреза, ни крови – и отдал мальчику. На внутренней стороне листа красными чернилами был записан адрес.

– Приходи ко мне, – прошептал иллюзионист ему на ухо. – Тебе нужно учиться, а я могу научить многому.

На другой день Молодой Гудини отправился к иллюзионисту, и тот взял его в ученики. Время они подгадали как нельзя лучше: учитель через два дня начинал большое турне по Соединенным Штатам, ему был нужен ассистент. Молодой Гудини поступил так же, как тот, чьей фамилией он назвался, – убежал из дома, чтобы стать профессиональным фокусником. Однако между ними имелось одно существенное отличие: Гарри Гудини оставил родных только затем, чтобы заработать и помочь обедневшей семье, с которой вскоре и воссоединился, тогда как юный Малерих ни с кем из близких больше никогда не виделся.

Амелия Закс услышала вой сирен, когда до дома Райма оставалось два квартала. Сирены, похоже, оттуда и доносились.

Конечно, нет, решила она.

Однако же, синие и красные мигалки сгрудились именно на Сентрал-Парк-Уэст, где стоял его дом.

– Не может быть, – прошептала она.

– Что случилось? – удивилась Кара. – Автомобильная катастрофа?

Закс выпустила ручку пакета с едой и с заходящимся сердцем припустила к дому.

– Ох, Линкольн…

Повернув за угол, она подняла глаза и задохнулась от ужаса: из окна спальни Райма просачивался дым.

Нырнув под ограждение, она побежала к толпившимся в дверях пожарным и одним прыжком взлетела на крыльцо. Если Фокусник отнял у нее Райма, Фокусник – труп, и ничто на свете ее не остановит.

– Лон!

Детектив принял ее в объятия:

– Нет, нет, он живой. Том отнес его на первый этаж. В комнату для гостей.

Подошел мрачный Том:

– С ним все в порядке, Амелия. Ожогов нет, надышался немного дыма. Сейчас придет в себя.

– Что случилось? – спросила она детектива.

– Фокусник, – вполголоса ответил Селлитто. – Убил Ларри Берка и украл его форму. В ней проник в дом. Каким-то образом пробрался в комнату Райма. Там устроил поджог. С улицы увидели дым и сообщили об этом по 911. Мне позвонил диспетчер. Мы с Мэлом и Томом много чего успели вытащить еще до приезда пожарных.

– Его, конечно, не взяли? – спросила она Селлитто.

– А ты как думаешь? – невесело рассмеялся тот. – Исчез. Как в воздухе растворился.

– Линкольн!

Закс влетела в комнату, села на кровать и крепко его обняла. Он опустил голову ей на плечо, она расплакалась. За все время их знакомства он от силы пару раз видел у нее на глазах слезы.

– По имени не называть, – шепнул он. – Дурная примета, забыла?

– Как ты себя чувствуешь?

– Прекрасно, – ответил он по-прежнему шепотом, опасаясь, вопреки здравому смыслу, что частицы дыма каким-то образом проколют легкие и выпустят из них воздух, заговори он чуть громче.

Она не отпускала его, пока в дверях не появился Том со словами:

– Я должен вас перевернуть.

Закс обняла его еще раз и отступила.

– Осмотри комнату повнимательнее, – распорядился Райм, – наверняка он что-нибудь да оставил.

Она вернулась через двадцать минут и сообщила:

– Небогато. Нашла носовой платок и несколько отпечатков подошв. На нем новая пара “Экко”. Бритвенных лезвий не обнаружила.

– Что с клейкой лентой? Том ее отлепил и бросил на пол.

– Ленты не было.

– Поищи еще раз. Должно быть, проглядела.

– Хватит о комнате, она, что называется, погорела. Я хочу допросить свидетеля.

Закс подошла к двери и вызвала из коридора Лона Селлитто. Тот вошел вразвалочку.

– Я хочу допросить свидетеля, лейтенант. У вас магнитофон при себе?

– А как же. – Он отдал ей аппарат. – А где свидетель?

– И кто он, черт побери? – спросил Райм.

– Ты, – сказала она и поставила у кровати стул.

– Я? Глупости. Пройди еще раз по сетке. Ты слишком быстро работала.

– Я знаю, как быстро отработать место преступления, и знаю, когда надо перейти к более важным вещам. – Закс осмотрела карманный магнитофон Селлитто и включила его: – Патрульный полицейский ПУНа Амелия Закс допрашивает свидетеля нападения, произошедшего в двадцать два часа и двадцать четыре минуты в доме триста сорок пять на Сентрал-Парк-Уэст, и поджога, осуществленного в двадцать два часа и двадцать девять минут по тому же адресу. День: суббота, двадцатое апреля.

Она поставила магнитофон на столик у кровати. Райм бросил на него такой взгляд, словно это была змея.

– Итак, опишите преступника.

Райм с язвительной миной закатил глаза:

– Мужчина нормального телосложения приблизительно пятидесяти – пятидесяти пяти лет, в форме полицейского. На сей раз без бороды. На шее и груди – рубцовая ткань и кожные пятна.

– Вы что, видели его грудь?

– Прошу прощения, – ответил он с сарказмом. – Рубцовая ткань у основания шеи, предположительно переходящая на грудь. Сросшиеся мизинец и безымянный палец на левой руке. Глаза кар… имеют видимость карих.