"Кэсс... перестань стонать, а не то..."

В голове ярким фейерверком взорвались бесстыдные образы, щеки сразу запылали.

"Не дразни меня, человечка".

Девушка замерла, слушая его голос, хриплый, низкий и улыбнулась чисто женской, полной сладкого коварства, улыбкой.

"Когда ты вернешься?"

"Вернусь".

"Вытерпишь?" - ужасаясь своей смелости, спросила она и тут же представила, как он заходит в её комнату - точно такой, каким явился в недавнем "сне" - голый по пояс, черный, мощный. Как будут метаться отблески масляных ламп по обнаженным плечам, как будут отражаться огненные искры в желтых глазах... И белый кривой шрам на левом боку будет проступать, словно начерченный мелом - безобразный, страшный, и она коснется его кончиками пальцев и...

В голове раздался низкий звериный рык.

"Прекрати!"

"Так?"

На сердце было легко, когда Кэсс представила, как обнимает его, перебирая черные блестящие волосы, как чернота медленно сходит с любимого лица, а голубые глаза мутнеют от желания. Он, конечно, тоже поцелует её, как во время их первой близости - в основание шеи, туда, где бьется тонкая жилка, и горячие пальцы скользнут вдоль позвоночника. И пусть эти мечты были намного целомудреннее того, к чему привык её демон, еще один низкий рык подтвердил - раздразнить Хозяина получилось прекрасно.

"Вот так!"

Последующая, навязанная квардингом сцена, заставила вспыхнуть все тело.

"Амо-о-о-о-н..."

За много-много дней пути от неё предводитель воинства Ада стиснул зубы, стараясь успокоиться. Стоило Кассандре вот так произнести его имя, и Зверь внутри рвался, сгорая от острого желания, рыча от нестерпимой неутоленной муки. Когда за все те сотни лет, прожитые на свете, он хотел кого-нибудь столь же сильно?

В памяти всплыла последняя встреча с Арианой - бесстыдное нагое тело, свирепое рычание, яростная схватка и безудержная похоть. Она никогда не будет краснеть от застенчивости, не бросится с поцелуем, не придет на помощь, не откроет своих желаний... Для неё он всего лишь зверь, которого надо подчинить или которому придется покориться. Она будет рвать когтями его тело, захлебываясь от наслаждения и запаха крови.

Волна боли, возмущения, отвращения и ужаса затопила сознание Амона. И самое неприятное заключалось в том, что все эти чувства принадлежали не ему! Демон напрягся, осознав, что безотчетно показал воспоминание своей схватки с невестой Кассандре.

"Кэсс!"

"Нет!"

"Кэсс!"

Тишина.

Она не просто не отвечала. Зверь замер, понимая, что больше не может слышать её мысли. Они ему недоступны! Словно черная каменная стена отделяла сознание рабыни и, сколько бы Хозяин не бился, как бы ни рычал, захлебываясь отчаянием, пробить стену не удавалось.

А невольница лежала, сжавшись, на кровати, и перед глазами раз за разом вспыхивало страшное звериное воспоминание. Никогда в жизни она не чувствовала такой боли. Казалось, кто-то зубами вырвал из живого тела кусок кровоточащей плоти, и там, где только что радостно и жарко полыхало счастье, осталась пламенеющая боль. Наверное, она закричала, потому что дверь распахнулась, и в комнату ворвался демон с обнаженным мечом в темных руках. Увидев жалко скорчившуюся на кровати подопечную, он недоуменно замер, а потом все же спросил:

– Ниида, что случилось?

Антрацитовые когти, разрывающие плоть. Звериное рычание, лишенное человеческих интонаций. Подмятое тело. Бесстыдная похоть. Животное желание.

– Что бы ты со мной сделал, если бы я не была ниидой?
– тихо спросила Кэсс.

Охранник помолчал, потом переступил с ноги на ногу и пожал плечами.

– Ответь.

– Ниида, я не могу. Квардинг...

– Он скоро женится. Так что ниидой мне быть не долго.

Воин Ада внимательно посмотрел на собеседницу и ответил:

– Вряд ли. Последний раз у демона была ниида еще до проклятья, и она оставалась ею до смерти. К тому же, - охранник прищурился, словно пытаясь понять ход мыслей девушки, - причем тут свадьба?

– Не причем, - опустошенно ответила она.
– Иди. Все в порядке.

Просидев остаток ночи без сна, невольница Амона так и не смогла унять глухую тоску, смешанную с обидой и почти физическим страданием. Хотелось плакать, но не было слез. Хотелось кричать, но под дверью стоял бдительный страж. Хотелось умереть, но от разбитых иллюзий, как известно, умереть невозможно.

И в голове настойчиво пульсировало: "А чего ты ждала? Он ведь зверь. Не человек. И ему лучше с себе подобной, чем с тобой. Ему лучше с равной. Она не плачет, не умоляет о пощаде, не дрожит от страха, она свободна, и с ней можно быть таким, каким создала природа. А ты? Что ты? Неуверенная в себе, слабая, вечно хнычущая рабыня. Скажи спасибо просто за то, что до тебя снизошли. Навыдумывала себе неизвестно чего! Наивная! Решила приручишь демона? Решила научить любить Зверя?"

Когда рассвело, Кэсс вышла из комнаты, и медленно двинулась в сторону Поприща. В этот день, как и последующие две недели, она заставляла себя двигаться, не чувствуя тела, говорить, не понимая сказанного, есть, не испытывая аппетита. А в голове, словно навязчивый стоп-кадр, полыхала сцена, в которой Амон...