Несмотря на ранний час, стражники не дремали. Их напряжённые, внимательные лица вглядывались в густой туман, поминая всех пришедших на ум богов. Свист мыйо, словно набат, поднял гарнизон по тревоге. Легионеры заняли позиции на бревенчатых стенах и у ворот, готовясь встретить монстра. Солнце тем временем поднялось над посёлком, озарив нехитрые строения: стены, квадратом окружавшие распланированное пространство, аккуратные кирпичные и неказистые деревянные домики, словно шеренги солдат поставленные ровными линиями, площадь для сборов, стоящий напротив площади богатый дом наместника, новые казармы, конюшни, кузню и прочие хозяйственные постройки. Жители ещё не проснулись, либо опасались покидать пределы жилищ. Только наместник вышел к воинам, выкрикивая резкие, неясные приказы. После каждого крика власть имущего солдаты начинали бегать и суетиться, передавая беспокойство в отдалённые уголки селения. Легионеры ждали мыйо и проклинали туман, но свист не повторялся. Вскоре туман отступил, открыв взору окрестности. Стражники южных ворот заметили движение, но, всмотревшись в неясный силуэт, задумчиво разинули рты, не зная, что докладывать.

– - Априка?
– - спросил один из них, обращаясь к подошедшей фигуре. Остальные натянули луки.

– - Априка, априка!
– - громкое меццо-сопрано заполнил всю округу.
– - Открывай и помоги мне!

– - Мы слышали гром и свист, -- смущённо сказал охранник, разглядывая с ворот старейшую, несущую на плечах двух товарищей.

– - О мыйо я уже позаботилась. Трупы валяются на Рубиновой дороге прямо на мосту у граничного столба, -- информировала Анэ.
– - Открывай!

– - Нужно доложить наместнику, -- сказал страж и исчез. Пресветлая оценила высоту укреплений, не выпуская ноши из рук, затем взглянула на крепкие дубовые ворота, прикидывая, сможет ли пронзить их боцьеном. "Для ромейского посёлка вполне сносно, даже слишком сносно... хотя и сносимо", -- удовлетворилась старейшая. Ворота приоткрылись.

– - Заходите, -- послышался шепелявый голос. Анэ не преминула воспользоваться предложением и скрылась за воротинами.

Торцы створ встретились; засов вернулся на место. Априка разглядывала седовласого старика, наспех накинувшего на тунику поношенный алый плащ. Освобождая руки для приветствия, старик старался откинуть его за плечи. Под плащом виднелась добрая белая туника, украшенная двумя тонкими пурпурными линиями, спадающими от начала плеч вплоть до пол. "Эквит", -- поняла априка, оценив толщину линий. Рядом с ним стояли стражники в кольчугах, шлемах и при гладиях, но без щитов. За спиной -- два раба в серых обшарпанных туниках. Наместник не выделялся ростом, а привычка сутулиться и вовсе не позволила голове подняться выше груди априки. Анэ, и без того превосходившая в росте ромеев, на фоне власть имущего казалась великаншей. Вынужденный взгляд сверху вниз только укреплял впечатление.

– - Приветствуем вас в Непос-викусе! Я Фабиус Лутациус Като -- наместник проконсула Фламиниуса Секстуса Нониуса. Мы рады видеть априку в наших краях, -- проговорил эквит, стараясь придать голосу возвышенности. Его заспанные глаза, однако, жаловались на прерванный отдых, а лицо морщилось из-за запаха, источаемого размазанной железой мыйо.

– - Мне нужна комната для больного, -- Пресветлая резко кивнула в сторону голого, покрытого кровавой коркой тела Маниуса, -- а её я положу на широкую крышу...

Древняя начала оглядывать дома в поисках подходящей.

– - Вон того каменного дома, -- продолжила старейшая, указывая на виллу наместника.

– - Моё скромное жилище в вашем полном распоряжении, -- среагировал Фабиус, -- будьте моей гостьей.

– - Я напомню Фортуне о вас, -- улыбнулась Анэ и пошла в сторону виллы.

– - Долг службы обязывает меня немедленно доложить проконсулу о вашем прибытии. Как вас назвать?
– - спросил власть имущий, старясь обогнать априку.

– - Анэ, -- информировала старейшая.
– - Эту несчастную априку на моём плече зовите Йоко, а неудачливый ромей... Маниус Примус, кажется.

– - Хорошо.

Наместник жестом скомандовал солдатам, а сам побежал к вилле. Воины подошли и предложили Анэ помощь. Старейшая вверила им Маниуса; Йоко так и осталась висеть на плече.

– - Лучше приставьте лестницу к крыше, -- рекомендовала априка. Воины мигом ушли исполнять приказ. "Всё, -- подумала древняя, снимая с тела напряжение.
– - Пока не разглядели лоб Маниуса, можно расслабиться".

Пресветлая сидела на лишённом спинки стуле, вцепившись руками в подлокотники. Над головой по-прежнему высилось синее небо, хоть под ногами и лежал выстланный плиткой пол. "Всё-таки молодцы ромеи, что принимают гостей в комнате без крыши. Атриум -- колодец для света... и дождевой воды, -- подумала априка, проводив взглядом сливы, собиравшие воду со всей крыши, наклонённой внутрь виллы: к атриуму.
– - Ну и когда же хозяин соизволит явиться? В тогу небось наряжается". Скучающий взгляд перемещался с покрытых цветочным орнаментом занавесок, скрывавших содержимое соседних комнат, к широким белым колоннам, поддерживающим свод, затем взгляд шаркал по половой плитке, стараясь разгадать значение каждого встреченного рисунка, и наконец свернул в угол, разглядев там покрывшийся пылью ткацкий станок. "Жена или живёт в городе, или уже не живёт", -- решила старейшая. В следующее мгновение до ушей донёсся звук шагов. Взгляд упал на коридор и нашёл усталое изрезанное морщинами лицо наместника, облачившегося в белоснежную тогу. Фабиус повторно поприветствовал априку, с завистью глядя на собственный стул, занятый "дорогой" гостьей. Наместник покорно встал напротив и погрузился в размышления, закатив глаза. Время от времени власть имущий начинал говорить, но останавливал себя, не произнеся даже связного слова. Анэ не торопила.

– - Не знаю, -- сказал наконец Фабиус.
– - Я помогаю вам по приказу проконсула. Но закон республики не велит помогать отверженным...

Наместник снова задумался. Пресветлая молчала.

– - Не знаю, -- повторил Фабиус.
– - Прошу избавить нас от изгнанного. Нельзя ему помогать.

– - Если вас, наместник, настолько волнуют законы, можете считать Маниуса Примуса одним из априк, -- сказала Анэ.

– - Вашим рабом?
– - спросил Като.

– - Вы хотите оскорбить меня, Фаби?
– - меццо-сопрано окрасилось грозными интонациями.
– - Априки не имеют рабов.