– - Кто позволял тебе распускать твой поганый язык, Гае?
– - донеслось до априк, не успели они пройти и десяток шагов.
– - Что, если они...

– - Люди, -- произнесла старейшая по-априкски.

– - Странные, -- добавила Йоко.

– - Странные? Нет. Просто люди не упускают возможности ограбить или убить друг-друга, дитя. Потому старейшие и не рекомендуют молодым априкам контактировать с ними, -- пояснила Пресветлая.

– - Но ведь не все такие.

– - Большинство именно такие. Удел людей -- умереть детьми.

– - Маниус не такой.

– - Маниус лишён свободы, дитя. Когда к нему вернётся свобода, мы узнаем, каков он на самом деле.

"Хотя едва ли она к нему вернётся", -- мысленно закончила древняя.

– - Может он и вспыльчив, но не станет вот так грабить, -- сказала Йоко.

– - Видишь, дитя? И ты заметила тёмное в нём.

– - Что с того? И на Атоне есть пятна.

– - Но они не мешают Атону светить, дитя.

Темноокая смолкла и задумалась.

Маниус проснулся, чувствуя лёгкость, пронизывающую всё естество. Тело оказалось чистым, расслабленным. Одеяло и подстилка -- мягкими и приятными. Примус раскрыл глаза, позволив рассеянному свету заполнить взор. Изгнанника окружала маленькая убранная слабо освещённая сквозь матерчатую занавеску комната. Кроме лежанки в ней поместился лишь широкий шкаф, хранящий глиняную посуду. Занавеска шевельнулась. Маниус скосил глаза и на мгновение захватил светлые волосы, тут же исчезнувшие за складками ткани.

– - Йоко? Анэ?
– - спросил ромей у занавески, но ответа не последовало. Вскоре, ступая бесшумно, словно забитая мышка, в комнату вошла светловолосая голубоглазая худенькая рабыня, которую толкал сгорбившийся пожилой раб. "Варвары", -- подумал отверженный, не спуская с них глаз. Рабыня молча положила около гостя поднос, на котором лежала курица, запечённая с овощами, ломоть пшеничного хлеба и глиняный стакан с водой.

– - Поешьте, господин, -- сказал сутулый. Рабы не сводили глаз со лба юноши, но Маниус не обратил на это внимания, сражённый ударившим в нос запахом. Правая рука изгнанника схватила левую, уже готовую потянуться к курице. Впервые в жизни при взгляде на еду захотелось плакать. "Нет! Йоко меня не простит! Йоко?" -- пронеслось в голове у юноши.

– - Где Йоко, старик!?
– - крикнул изгнанник уже уходившему рабу.

– - Априка?

– - Да, априка. Где она?

– - На улице, господин, -- сказал сутулый.

– - Хорошо, -- Маниус облегчённо выдохнул.
– - Скажи ей, что я проснулся.

Раб не мешкая скрылся за дверью. Взгляд Примуса снова сосредоточился на еде. Рука потянулась к подносу, но взяла только стакан. Изгнанник сжал его и услышал треск. Хват сразу стал нежным. Ромей поднёс стакан ко рту и осушил его, затем повертел на свету, найдя трещину. "Халтура, -- решил отверженный.
– - Нужно дать стимула тому, кто его сделал... Да чем я теперь лучше рабов? Погоди у меня, Клодо!". Маниус сжал руку, и стакан рассыпался. Боль от впившихся кусочков вернула разум в реальность.

– - Унеси. Я не могу это есть, -- сказал Маниус, подняв глаза на рабыню.

– - Но господин...
– - попыталась возразить девушка.

– - Унеси!
– - крикнул Примус. Рабыня подняла руки, загородившись от ромея. Изгнанник взял поднос и протянул девушке.

– - Унеси, -- спокойно повторил юноша. Варварша перехватила поднос и собиралась уходить, но путь преградили априки.

– - Энию?
– - спросила Анэ, глядя на рабыню. Девушка испуганно кивнула.

– - Знаешь Ветуса?
– - продолжила древняя.

Двушка снова кивнула, сверля старейшую недоумевающим взглядом.

– - Похоже он сегодня выкупит тебя, Энию, -- информировала Пресветлая, выбрав наречие местных племён. Рабыня сначала опешила, потом заплакала от радости.

– - Благодарю тебя, солнечная богиня!
– - ответила девушка на родном языке.

– - Иди -- умойся и подготовься, Энию, -- рекомендовала Анэ. Рабыня выбежала. Пресветлая проводила её довольным взглядом; Маниус в последний раз прощался с курицей и ломтем хлеба. Йоко кинула на постель новую одежду, завалив юношу.

– - Одевайся скорее, -- сказала дева. Ромей последовал слову априки.

– - А где мои вещи?
– - спросил юноша, когда натянул тунику.

– - Я их выкинула, Эксул, -- информировала древняя, -- сушёные плоды оставила, не бойся.

– - А гладий?

– - Ржавеет на речном дне.

– - На дне!? Чем мне теперь защищаться!?

– - Этот кусок железа всё равно бесполезен против Мыйо, особенно в твоих неумелых руках, Эксул, -- просветила Анэ.
– - Всё, что ты можешь, -- уклониться от хищника и ждать спасения, а для этого тебе лучше быть налегке. Радуйся, что я смогла-таки вылечить тебя и впредь не бери воду из рек, озёр и других цветущих водоёмов. В ней может быть отрава.