Пріхавъ домой, за завтракомъ Дарья Терентьвенна сказала мужу:

— Вообрази, нахалъ-то вдь и у обдни въ Двичьемъ монастыр былъ! А ты еще вздумалъ за него директора просить, хлопотать о немъ.

— За Любой ухаживаетъ… Это врно, улыбнулся въ отвтъ Андрей Иванычъ.

— А что-жъ, это, по твоему, хорошо? Хорошо это? И еще какъ хладнокровно говоришь!

— Да что-жъ мн горячиться-то! Для двушки тутъ ничего, кром чести, нтъ, ежели за ней ухаживаютъ.

— Ну, съ тобой не сговоришь! — махнула рукой Дарья Терентьевна. — Для чего онъ ухаживаетъ? Вдь онъ ухаживаетъ-то, я думаю, съ цлью, а разв можетъ изъ этого что-нибудь выйти? Только двчонку съ толку сбиваетъ. Да ужъ сбилъ, сбилъ. Это я по всему вижу.

Посл завтрака Андрей Иванычъ прилегъ у себя въ кабинет на диванъ почитать газеты. Вдругъ, часа въ два, въ прихожей раздался звонокъ и лакей подалъ ему визитную карточку Плоскова. Андрей Иванычъ улыбнулся.

«Мтитъ на Любу, дйствительно мтитъ», подумалъ онъ, поднялся съ дивана и сказалъ лакею:

— Проси въ гостиную. Я сейчасъ пряду.

Плосковъ былъ во фрак и разгуливалъ по гостиной, разсматривая картины, висвшія на стн. Завидя входящаго Андрея Иваныча, онъ тотчасъ-же приложилъ шляпу къ груди и поклонился:

— Пріхалъ поблагодарить васъ, многоуважаемый Андрей Иванычъ, за ваши хлопоты обо мн въ банк у нашего директора, сказалъ онъ. — Хотя того мста, о которомъ я васъ просилъ напомнить директору, я и не получилъ, но все-таки у насъ были передвиженія и я повысился и по служб, и по содержанію. Мн дали шестьсотъ рублей въ годъ прибавки, за которыя и приношу вамъ сердечную благодарность.

Плосковъ еще разъ сдлалъ поклонъ.

— Ну, что-жъ… Очень радъ, что могъ быть вамъ полезенъ, отвчалъ, Андрей Иванычъ. — Прошу садиться.

Садясь, Плосковъ сказалъ:

— Если вы, многоуважаемый Андрей Иванычъ, не оставите меня протекціей, то я, съ вашей помощью, надюсь со временемъ еще подвинуться. Въ нашемъ банк есть мста съ очень большимъ окладомъ.

— Похлопочемъ, похлопочемъ, когда понадобится, опять произнесъ Андрей Иванычъ и сдлалъ паузу, забарабанивъ пальцами по столу и отыскивая темы для разговора.

— Могу я видть Дарью Терентьевну и Любовь Андреевну, дабы засвидтельствовать и имъ мое почтеніе? спросилъ Плосковъ.

— Да, да… Сейчасъ я ихъ позову. Он, кажется, въ столовой, чай пьютъ…

Андрей Иванычъ приподнялся, но звать не пришлось, Люба знала уже о визит Плоскова и стояла въ другой комнат, слушая разговоръ. Она тотчасъ-же, вышла въ гостиную, а вслдъ за нею выплыла и Дарья Терентьевна.

— Еще разъ здравствуйте, Любовь Андреевна. Вотъ я пріхалъ поблагодарить вашего папеньку. Вчера я, по его протекціи, получилъ хорошую прибавку къ жалованью, началъ Плосковъ, обращаясь къ Люб, и сказалъ Андрею Иванычу: — Второй разъ сегодня вижусь уже съ вашей дочерью… И въ первый разъ совершенно случайно.

— Слышалъ, слышалъ. Говорила мн жена.

— Ну, ужъ что на кладбище-то вы пріхали случайно, то этому я никогда не поврю, подхватила Дарья Терентьевна.

Плосковъ подскочилъ къ ней и, когда она протянула ему руку, хотлъ поцловать ея руку, но она отдернула ее, сказавъ:

— Оставьте, оставьте, не люблю я этого…

Плосковъ чмокнулъ воздухъ и сказалъ:

— Увряю васъ, многоуважаемая Дарья Терентьевна, что случайно. Мн очень нравится пніе монашенокъ и я довольно часто зжу къ обдн въ Двичій монастырь.

— Ну, вотъ… А Люба мн сказала, что у васъ тамъ родственники похоронены. Разбери, кто правъ.

— Я, мамаша, сказала въ догадку, я сказала, что, можетъ быть, похоронены, вставила свое слово Люба.

— Вс-то вы съ этимъ спектаклемъ спутались и бредите, что на языкъ попадетъ.

— Вамъ не нравится, что Любовь Андреевна играетъ? улыбнулся Плосковъ. — Скоро, скоро, многоуважаемая Дарья Терентьевна, будетъ конецъ. Сыграемъ и настанетъ интервалъ. Ахъ, да… чтобы не забыть… спохватился онъ. — Любовь Андреевна сказывала, что вы страстная поклонница большихъ котовъ, а у меня какъ разъ есть случай доставить вамъ громаднйшаго кота…

Дарья Терентьевна измнила строгое лицо въ улыбку.

— Да, я люблю хорошихъ котовъ, но куда съ ними!.. У насъ и такъ два…

— Котъ-то ужъ очень хорошъ, а главное — необычайныхъ размровъ. Тамъ, гд онъ находится, имъ очень тяготятся и ищутъ помстить его въ хорошія руки.

— А какого онъ цвта?

Плосковъ замялся.

— Котъ-то? Срый… Да, срый и съ блыми лапками. Настоящій сибирскій, сказалъ онъ.

— Ежели сибирскій, то долженъ быть дымчатый и безъ отмтинъ.

— Ну, ужъ я не знатокъ въ тонкостяхъ, а только говорятъ, что сибирскій. Прикажете?