— Я не знала, что вы пишите, сказала она.

— Пишу-съ. Это даетъ мн нкоторую заработку, которая служитъ подспорьемъ, отвчалъ Плосковъ.

— Конечно вамъ спасибо, но все-таки не слдовало такъ расхваливать двушку. Вдь это можетъ ей окончательно голову вскружить, прибавилъ Андрей Иванычъ. — Ну, какая она актриса!

— Съ дарованіемъ-съ, съ большимъ дарованіемъ…. Этого никто не отрицаетъ. Я отдалъ ей только должную дань и нисколько не преувеличивалъ, проговорилъ Плосковъ и, обрадовавшись, что рчь идетъ о Люб, спросилъ: — а гд-же Любовь Андревна? Ее нтъ дома?

— Дома, дома… Но не знаю, что она не выходитъ. Врно она въ своей комнат. Не знаю, сказали-ли ей объ васъ. Сейчасъ я ее позову.

Андрей Иванычъ поднялся со стула и направился къ Люб, дабы посмотрть, достаточно-ли она успокоилась отъ слезъ, дабы выйти къ Плоскову, но на порог изъ гостиной въ другую комнату встртился съ Любой. Глаза ея были еще красны и Плосковъ, поздоровавшись съ ней, сразу замтилъ, что она плакала.

— Здоровы-ли вы, Любовь Андреевна? На мой взглядъ, вамъ что-то не по себ? спросилъ Плосковъ Любу.

— Да… У меня что-то голова болитъ. Съ утра болитъ, отвчала та и погладила кота, прибавивъ:- Я думаю, наши-то коты его бить будутъ.

Разговоръ не клеился. Поговорили о о кот и умолкли. Плоскову приходилось попрощаться и уходить, но онъ поднялся со стула и приложилъ руку жъ груди. Лицо его было блдно и покрыто красными пятнами. Съ дрожаніемъ въ голос онъ произнесъ:

— Многоуважаемые Андрей Иванычъ и Дарья Терентьевна, я ршаюсь на отчаянный подивгъ, хотя и въ смутной надежд на успхъ. Я люблю вашу дочь Любовь Андреевну и прошу у васъ ея руки. Я… Я… И она тоже… Мы любимъ другъ друга взаимно.

Онъ опустился на одно колно. Дарья Терентьевна ахнула. Люба сидла потупившись, Андрей Иванычъ быстро вскочилъ со стула и бросился поднимать ІІлоскова.

— Полноте, полноте… Что вы! заговорилъ онъ, стараясь припомнить его имя и отчество. — Полноте господинъ Плосковъ. Зачмъ это?

— Я прошу присудить меня къ жизни или къ смерти, оттого я и преклоняю колна. Оставьте меня, дайте мн простоять такъ до окончанія приговора, продолжалъ Плосковъ.

— Не хорошо такъ… Встаньте… Могутъ войти люди… Прошу васъ, встаньте… Поговоримъ сидя, суетился около Плоскова Андрей Иванычъ и, поднявъ его, посадилъ на стулъ.

Люба въ это время плакала.

— Не реви! Чего ты! раздраженно крикнула на нее Дарья Терентьевна и, обратясь къ Плоскову, сказала:- Ахъ, господинъ Плосковъ, какой вы переполохъ вносите въ нашъ домъ. Жениться на двушк… Вы думаете, это шутка? А чмъ вы жить будете, позвольте васъ спросить? Вдь Люба привыкла къ роскоши. Она вонъ на своихъ лошадяхъ разъзжаетъ…. У насъ шесть человкъ прислуги… А выдетъ за васъ, такъ что она будетъ длать? Глазами хлопать? Или опять или подъ крыло къ родителямъ?

— Постой, Дарья Терентьевна, не горячись, надо спокойно… останавливалъ ее Андрей Иванычъ.

— Я имю настолько средствъ, чтобъ содержать жену, я служу, получаю приличное жалованье, имю побочныя заработки, заговорилъ Илосковъ, но Андрей Иванычъ и его перебилъ. — Позвольте… Дайте мн высказаться… Виноватъ… Я забылъ ваше имя, и отчество…

— Виталій Петровичъ!..

— Милйшій Виталій Петровичъ! Я убжденъ, что не въ роскоши счастье, врю, что вы настолько имете средствъ, чтобы прилично содержать жену, но сколь мн ни прискорбно это, но простите, долженъ отказать вамъ въ рук Любы и прямо изъ-за ея молодости. Люба еще молода, мы еще не думаемъ выдавать ее замужъ, мы еще не привыкли къ этой мысли.

Плосковъ поднялся и выпрямился.

— Стало быть, все кончено и приговоръ подписанъ? глухимъ голосомъ спросилъ онъ.

— Видите-ли, я вамъ отказываю теперь, но можетъ быть не откажу потомъ, черезъ годъ, черезъ полгода, когда вы, такъ сказать, возобновите вашу просьбу. Прежде всего дайте намъ подумать, дайте намъ сообразить, дайте намъ привыкнуть къ вамъ.

— Такъ полгода ждать? Но вдь мы за это время умремъ съ печали.

— Зачмъ умирать! Отъ любви никто не умираетъ, но надо подождать. Дайте намъ подождать…

— Прощайте… Прощайте, Любовь Андреевна… произнесъ Плосковъ.

— Виталій! взвизгнула Люба и бросилась къ Плоскову на шею.

— Любовь! Да что-же ты это длаешь! закричала на нее Дарья Терентьевна и оттащила Любу въ то самое время, когда тотъ покрывалъ щеку Любы поцлуями.

Плосковъ направился изъ гостиной въ прихожую. Андрей Иванычъ схватился за голову. Люба, вырвавшись изъ рукъ матери, упала внизъ лицомъ на диванъ и истерически плакала.