Около пяти часовъ, пара сытыхъ лошадокъ-шведокъ подкатила къ палисаднику дачи колясочку Ивана Артамоныча. Изъ нея вылзъ Ивана Артамонычъ. Въ рукахъ онъ держалъ что-то завернутое въ блую бумагу и перевязанное розовой тесьмой.

— Наденька! Женихъ… Поправься. Емельянъ Васильичъ! Пріхалъ… Бги къ калитк! крикнула Анна Федоровна.

Отецъ, мать и дочь бросились встрчать жениха.

— Нтъ, я положительно врю теперь въ сліяніе душъ, говорила Анна Федоровна, здороваясь съ Иваномъ Артамонычемъ. — Сейчасъ Надя чистила бруснику, вдругъ оставила ее чистить и пошла мыть руки. Я говорю ей: «что ты? Куда?» А она отвчаетъ: «Иванъ Артамонычъ детъ, надо встрчать». И только-что вымыла руки, не успла даже снять передника, какъ вы подъхали. Это называется: Сердце сердцу всть подаетъ. — Именно-съ… Я самъ о Надежд Емельяновн всю дорогу думалъ, отвчалъ Иванъ Артамонычъ и, протянувъ Наденьк что-то завязанное въ бумагу, сказалъ:- Моей наисладчайшей сладкое…

Наденька взяла завязанное въ бумагу и проговорила: «мерси».

— А ручку поцловать можно? спросилъ ее Иванъ Артамонычъ.

— Об вашимъ подаркомъ заняты.

— Я приложусь, не заставляя васъ выпускать изъ рукъ мой подарокъ.

— Ну, прикладывайтесь.

Иванъ Артамонычъ наклонился и чмокнулъ руку Наденьки.

— Коробочку-то попрошу вскрыть сейчасъ-же, сказалъ онъ. — Тамъ сюрпризецъ есть.

Вс отправились на балконъ, гд Наденька, развязавъ бумагу, увидала коробку, а вскрывъ эту коробку, вынула оттуда большую розовую атласную бомбоньерку.

— Ахъ, какая прелесть! воскликнула Анна Федоровна.

— Вскрывайте, вскрывайте дальше, продолжалъ Жванъ Артамонычъ.

Наденька приподняла крышку бомбоньерки. Сверху на конфектахъ лежалъ золотой браслетъ и блестлъ брилліантами.

— Ахъ, какая прелесть! вскрикнула Наденька.

— Прошу надть его на руку и носить на радость.

— Покажи-ка, покажи-ка… протискалась къ дочери мать. — Боже, какъ вы балуете Надюшу, Иванъ Артамонычъ!

— Еще больше буду баловать, только бы Надежда Емельяновна меня искренно полюбила.

— Иванъ Артамонычъ! Вы, я думаю, съ дорожки-то проголодались, а до обда еще добрыхъ полчаса, такъ не хотите-ли предварительно выпить водочки и заморить червячка солененькимъ? предложилъ отецъ Наденьки.

— Охотно, охотно, добрйшій Емельянъ Васильичъ, отвчалъ женихъ.

— Такъ пожалуйте. А ужъ какой я васъ копченой лососиной угощу!..

— Копченую лососину мы потомъ-съ… А прежде я желаю отдать предпочтеніе приготовленіямъ молодой хозяйки. Сейчасъ я слышалъ, что она трудилась и чистила своими прелестными пальчиками бруснику, — вотъ я этой-то брусникой и закусилъ-бы.

Мать и дочь переглянулись. Вышелъ неожиданный скандалъ. Брусники въ дом не было. Вскор, однако, Анна Федоровна нашлась и объявила:

— Представьте, какой случай! А вдь бруснику-то я послала поставить на чужой ледникъ черезъ дорогу на сосднемъ двор. Въ нашемъ ледник, какъ есть до капли, весь ледъ стаялъ — вотъ я и послала къ сосдямъ.

— Печально, очень печально, покачалъ головой Иванъ Артамонычъ. — Нтъ-ли тогда какой-нибудь другой закуски, къ которой прикасались-бы ручки Надежды Емельяновны?

— Маринованные грибы есть ея приготовленія.

— Ну, такъ мы маринованнымъ грибомъ закусимъ, а ужъ копченую-то лососину я потомъ… Долженъ вамъ сказать, что я умиляюсь передъ каждымъ домашнимъ приготовленіемъ. Это моя страсть…

Иванъ Артамонычъ подошелъ къ закуск, выпилъ водки и сталъ тыкать вилкой въ маринованный грибъ.

Черезъ четверть часа сидли за столомъ и обдали. За послднимъ блюдомъ Анна Федоровна спросила:

— Когда-же, Иванъ Артамонычъ, свадьба?

— А это, какъ вы, многоуважаемая Анна Федоровна… Я горю нетерпніемъ покончить все это скорй. Для меня — чмъ скоре, тмъ лучше. Теплое гнздышко для той прелестной птички, которая прилетитъ ко мн, готово.

— Послушайте, Иванъ Артамонычъ, я желаю, чтобы будуаръ былъ новый и непремнно голубой атласный, вставила свое слово Наденька.

Иванъ Артамонычъ подумалъ и произнесъ:

— Хотлось-бы не перемнять обстановку, но хорошо, извольте: будуаръ будетъ новый. Желаете изъ голубаго атласа?

— Непремнно.

— Будетъ исполнено.

— Такъ назначайте-же день свадьбы-то, Иванъ Артамонычъ, приставала къ нему мать Наденька.

— Извольте-съ. Въ воскресенье черезъ двнадцать дней.

— Что вы, что вы! Въ такой короткій срокъ мы не успемъ сдлать для Надюши приданаго. Вдь надо заказать блье, подвнечное и визитныя платья, шляпки, пальто, разныя сорти де баль… Наконецъ, прежде всего, намъ нужно отыскать зимнюю квартиру и перехать съ дачи.

— Поторопиться, такъ все можно сдлать. Двнадцать дней срокъ большой.

— Такъ-то оно такъ, но…

Анна Федоровна начала мигать мужу, чтобы тотъ начиналъ разговоръ о деньгахъ на приданое, но тотъ сидлъ выпуча глаза и молчалъ. Анна Федоровна ршилась начать сама.