Ночью капитанъ парохода далъ блестящій балъ съ ужиномъ, и самъ, посреди своей команды, превращенной въ музыкантовъ, энергически колотилъ въ барабанъ палкою. Голубые огни и ракеты летли на воздухъ съ рей нашего корабля, на торжественные сигналы котораго отвчалъ залпами другой англійскій пароходъ, стоявшій въ гавани.

Праздникъ нашъ удивилъ капитана-пашу, и онъ прислалъ своего секретаря, освдомиться о причин фейерверка. Но лишь только этотъ мусульманинъ ступилъ на палубу, одинъ изъ офицеровъ Тромпа обхватилъ его за туловище и началъ кружить въ вихр вальса, къ общему удовольствію веселой публики. Торжественная наружность пляшущаго дервиша была бы ничто, въ сравненіи съ удивленіемъ и важностью, написанными на лиц секретаря во время этого танца; оригинальные па, которые изобрталъ онъ для поддержанія своей особы, заслужили общее рукоплесканіе.

Я забылъ упомянуть, что онъ зашелъ такъ далеко въ соблюденіи европейскихъ обычаевъ, что даже пилъ съ вами за ужиномъ шампанское; такой поступокъ несовмстимъ съ его саномъ и можетъ повредить будущей карьер этого, такъ мило танцующаго, мусульманина.

Здсь познакомились мы съ другимъ подданнымъ султана, который, къ сожалнію, иметъ право усумниться въ чести Англичанъ, потому что вамъ вздумалось сыграть съ нимъ очень негодную штуку.

Къ числу купцовъ, торгующихъ на маленькомъ базаръ мелочными издліями Востока, принадлежалъ молодой человкъ, очень бгло говорившій по-англійски и особенно внимательный ко всмъ пассажирамъ Тромпа. Этотъ джентльменъ торговалъ не одними только носовыми платками, но пріобрлъ порядочное состояніе перекупкою лошаковъ и муловъ, и подержалъ небольшой постоялый дворъ, или трактиръ для путешественниковъ.

Неудивительно, что этотъ человкъ говорилъ хорошо по-англійски и былъ очень любезенъ: онъ провелъ нкоторое время въ Англіи и былъ принятъ тамъ въ лучшемъ кругу. Ничтожный продавецъ мелочныхъ товаровъ въ Бейрутъ былъ львомъ въ аристократическихъ домахъ великаго народа и даже представлялся, подъ именемъ сирійскаго князя, въ Виндзор, гд сама королева обошлась съ нимъ чрезвычайно любезно.

Не знаю, почему пришла фантазія одному изъ офицеровъ Тромпа уврить этого князька, что и шталмейстеръ принца Альберта. Сирійскій князь былъ представленъ мнимому шталмейстеру, и мы наговорили другъ другу премножество комплиментовъ. Я такъ дерзко разыгралъ свою роль, что князекъ сказалъ, разставаясь со мною: «Полковникъ Титмаршъ, когда вы будете въ Бейрут, прошу васъ познакомиться съ моимъ искреннимъ другомъ Когіа Гассаномъ.»

Бдный Когіа Гассанъ (позабылъ, такъ ли называю его, но впрочемъ это все равно) былъ уполномоченъ его свтлостью для переговоровъ со мною, и мы дружески бесдовали съ нимъ, при шутникъ офицеръ, который присутствовалъ на этой аудіенціи съ неописаннымъ удовольствіемъ.

Но, посмотрите, къ чему ведетъ обманъ! На слдующій день, когда мы готовы были отправиться въ путь, на палубу Тромпа явился сирійскій князь, сказать послднее прости виндзорскому шталмейстеру. Убдительно просилъ онъ меня передать увренія его въ неизмнной преданности благосклонному супругу королевы Викторіи. Мало этого. Когіа Гассанъ притащилъ пребольшой ящикъ съ конфектами и маленькую куклу въ ливанскомъ костюм, усердно прося мое превосходительство принять эти подарки. Тутъ только глубоко почувствовалъ я наказаніе, которому подвергался теперь за свой дурной поступокъ. Какъ принять сласти, предложенныя Гассаномъ? И однако же, какъ отказать ему? Дло извстное: одна ложь ведетъ за собой другую, а потому первый обманъ я долженъ былъ поддержать теперь новой выдумкою. Придавъ лицу своему какъ можно боле серьозный видъ: «Когіа Гассанъ, сказалъ я, мн удивительно, какъ не знаете вы коренныхъ обычаевъ британскаго двора? Неужели неизвстно вамъ, что его высочество торжественно запретилъ своимъ чиновникамъ принимать бакшишъ, какого бы то ни было рода?»

И такъ, князь Когіа Гассанъ принужденъ былъ оставить у себя ящикъ съ конфектами; во все-таки отъ куклы, которая стоила не боле двухъ пенсовъ, не было средствъ отдлаться.

Пробывши въ моръ цлыя пять недль съ напраснымъ ожиданіемъ, что вотъ чрезъ нсколько дней морская болзнь оставитъ насъ въ поко, и чувствуя, что втеръ и качка продолжаютъ производить на васъ тоже дйствіе, какое производили они при самомъ начал путешествія, — вы начинаете предполагать, что съ вами поступаютъ несправедливо. Я намревался даже подать жалобу Компаніи этого невывосимаго истязанія человческой природы на правила, изложенныя ею въ объявленіи; но, къ счастію, мы то и дло заходили въ разныя гавани, и эти остановки возобновляли наши жизненныя силы.

3-го октября якорный канатъ нашего парохода шумно потонулъ въ синемъ мор передъ Яфою, мили за полторы отъ города, который ясно рисовался въ чистомъ воздухъ. На свтломъ неб вяли блестящіе флаги консуловъ, какъ символъ гостепріимства и отраднаго отдыха; самый городъ походилъ на большую груду обожженныхъ на солнцъ кирпича, изъ которой подымались минареты и маленькіе блые куполы. Кое-гд вершины финиковыхъ пальмъ торчали веромъ надъ кровлями этихъ некрасивыхъ зданій; городъ обхватывала песчаная степь, въ глубин которой краснли невысокія горы. Можно было разсмотрть вереницы верблюдовъ, тянувшіяся посреди этихъ желтоватыхъ равнинъ; а т изъ насъ, кому предстояло выдти на берегъ, могли полюбоваться на морской прибой, заливающій песокъ берега и прыгающій поверхъ подводныхъ камней, которые чернли на пути къ городу. Прибой этотъ очень силенъ, проливъ между скалъ узокъ, и опасность немаловажна. Когда пересли мы съ парохода на большой туземный баркасъ и поплыли къ Яф, проводникъ вздумалъ потшить нашихъ дамъ пріятнымъ разсказомъ о томъ, какъ лейтенантъ и восемь матросовъ съ корабля ея величества утонули здсь, наткнувшись на эти скалы. Онъ не принималъ въ соображеніе, что насъ везутъ только два взрослыхъ гребца и два полунагихъ мальчика, которые, стоя, правятъ рулемъ и двумя маленькими веслами.

По минованіи одной опасности отъ скалъ и прибоя, наступила другая: отвратительные чернокожіе дикари, въ прекоротенькихъ рубашонкахъ, бросились по мелкой вод навстрчу къ намъ и, размахивая руками, начали кричать по-арабски, приглашая васъ ссть на плеча къ нимъ. Вроятно, эти молодчики напугали дамъ вашихъ больше скалъ и прибоя; но что же длать? бдняжки должны были покориться своей участи. Кое-какъ услись они на коричневыя спины этихъ негодниковъ, которые донесли ихъ почти до самыхъ воротъ города, гд шумно тснилась густая толпа Арабовъ. Мужчины между тмъ разсчитывались съ гребцами. До сихъ поръ припоминаю я съ особеннымъ удовольствіемъ крикъ и проклятія худенькаго и чрезвычайно голосистаго парня, которому, вмсто шести, дали по ошибк пять піастровъ. Но какъ различить эти монеты, не умя прочесть, что на нихъ написано? И та, и другая вылиты изъ того же негоднаго свинца или олова; я думалъ, что меньшая изъ нихъ иметъ боле цнности; но задорный Арабъ, знавшій, какъ ходятъ эти деньги, изъявилъ очевидное расположеніе перерзать горло тому человку, который не уметъ различить ихъ. Незадолго до этого, здсь рзали людей и не за такія серьозныя вещи.

По выход на берегъ, мы прежде всего позаботились отыскать взорами нашихъ леди. Обнаженные дикаря все еще таскали ихъ на плечахъ, расхаживая по берегу. Пройдя сквозь темные ворота, мы очутились въ улиц, запруженной навьюченными лошаками, верблюдами и ихъ погоньщиками. Сквозь эту-то разнохарактерную толпу должны были пройдти mesdames et mesdemoiselles, пріхавшія сюда верхомъ на жителяхъ каменистой Аравіи. Мы поспшили войдти въ первую отворенную калитку, пробрались между лошадей, стоявшихъ подъ навсомъ крытаго двора, и поднялись по каменной лстницъ въ домъ русскаго консула. Прислуга его встртила насъ очень вжливо. Дамы, сопровождаемыя ящиками и чемоданами (предметомъ нашихъ особенныхъ заботъ), пройдя нисколько террасъ и лстницъ, были введены въ небольшую, очень комфортабельную комнату, въ которой сидлъ представитель Россіи. На англійскихъ просто, но со вкусомъ одтыхъ дамъ съ удивленіемъ смотрли смуглолицыя женщины, въ чалмахъ, съ отрепанными хвостами, безъ корсетовъ, съ золотыми монетами и голубыми бусами на ше; на террасахъ черные повара, раздувая огонь, возились съ какими-то престранными горшками и кастрюлями; дти, въ длинныхъ, пестрыхъ блузахъ, покинувъ игры и занятія, пришли также смотрть на насъ. При вход нашемъ въ прохладную комнату, въ которой былъ сводъ, ршатчатыя окна, выходившія на море, портретъ русскаго Императора и образа св. Георгія и Божіей Матери, консулъ принялъ насъ очень любезно и угостилъ гранатами, сахаромъ и трубками съ какими-то благовонными чубуками, аршина въ три длиною.